В ту пору лев был сыт, хоть с роду он свиреп.
«Зачем пожаловать изволил в мой вертеп?» —
Спросил он ласково.

А. Сумароков.

Я оставил генерала и поспешил на свою квартиру. Савельич встретил меня с обыкновенным своим увещанием. «Охота тебе, сударь, переведываться с пьяными разбойниками! Боярское ли это дело? Не ровён час: ни за что пропадешь. И добро бы уж ходил ты на турку или на шведа, а то грех и сказать на кого». Я прервал его речь вопросом: сколько у меня всего-навсе денег? «Будет с тебя, — отвечал он с довольным видом. — Мошенники как там ни шарили, а я все-таки успел утаить». И с этим словом он вынул из кармана длинный вязаный кошелек, полный серебра. «Ну, Савельич, — сказал я ему, — отдай же мне теперь половину; а остальное возьми себе. Я еду в Белогорскую крепость». — Батюшка Петр Андреич! — сказал добрый дядька дрожащим голосом. — Побойся бога; как тебе пускаться в дорогу в нынешнее время, когда никуда проезду нет от разбойников! Пожалей ты хоть своих родителей, коли сам себя не жалеешь. Куда тебе ехать? Зачем? Погоди маленько: войска придут, переловят мошенников; тогда поезжай себе хоть на все четыре стороны. Но намерение мое было твердо принято. — Поздно рассуждать, — отвечал я старику. — Я должен ехать, я не могу не ехать. Не тужи, Савельич: бог милостив; авось увидимся! Смотри же, не совестись и не скупись. Покупай, что тебе будет нужно, хоть втридорога. Деньги эти я тебе дарю. Если через три дня я не ворочусь... — Что ты это, сударь? — прервал меня Савельич. — Чтоб я тебя пустил одного! Да этого и во сне не проси. Коли ты уж решился ехать, то я хоть пешком да пойду за тобой, а тебя не покину. Чтобы я стал без тебя сидеть за каменной стеною! Да разве я с ума сошел? Воля твоя, сударь, а я от тебя не отстану. Я знал, что с Савельичем спорить было нечего, и позволил ему приготовляться в дорогу. Через полчаса я сел на своего доброго коня, а Савельич на тощую и хромую клячу, которую даром отдал ему один из городских жителей, не имея более средств кормить ее. Мы приехали к городским воротам; караульные нас пропустили; мы выехали из Оренбурга. Начинало смеркаться. Путь мой шел мимо Бердской слободы, пристанища пугачевского. Прямая дорога занесена была снегом; но по всей степи видны были конские следы, ежедневно обновляемые. Я ехал крупной рысью. Савельич едва мог следовать за мною издали и кричал мне поминутно: «Потише, сударь, ради бога потише. Проклятая клячонка моя не успевает за твоим долгоногим бесом. Куда спешишь? Добро бы на пир, а то под обух, того и гляди... Петр Андреич... батюшка Петр Андреич!.. Не погуби!.. Господи владыко, пропадет барское дитя!» Вскоре засверкали бердские огни. Мы подъехали к оврагам, естественным укреплениям слободы. Савельич от меня не отставал, не прерывая жалобных своих молений. Я надеялся объехать слободу благополучно, как вдруг увидел в сумраке прямо перед собой человек пять мужиков, вооруженных дубинами: это был передовой караул пугачевского пристанища. Нас окликали. Не зная пароля, я хотел молча проехать мимо их; но они меня тотчас окружили, и один из них схватил лошадь мою за узду. Я выхватил саблю и ударил мужика по голове; шапка спасла его, однако он зашатался и выпустил из рук узду. Прочие смутились и отбежали; я воспользовался этой минутою, пришпорил лошадь и поскакал. Темнота приближающейся ночи могла избавить меня от всякой опасности, как вдруг, оглянувшись, увидел я, что Савельича со мною не было. Бедный старик на свой хромой лошади не мог ускакать от разбойников. Что было делать? Подождав его несколько минут и удостоверясь в том, что он задержан, я поворотил лошадь и отправился его выручать. Подъезжая к оврагу, услышал я издали шум, крики и голос моего Савельича. Я поехал скорее и вскоре очутился снова между караульными мужиками, остановившими меня несколько минут тому назад. Савельич находился между ими. Они стащили старика с его клячи и готовились вязать. Прибытие мое их обрадовало. Они с криком бросились на меня и мигом стащили с лошади. Один из них, по-видимому главный, объявил нам, что он сейчас поведет нас к государю. «А наш батюшка, — прибавил он, — волен приказать: сейчас ли вас повесить, али дождаться свету божия». Я не противился; Савельич последовал моему примеру, и караульные повели нас с торжеством. Мы перебрались через овраг и вступили в слободу. Во всех избах горели огни. Шум и крики раздавались везде. На улице я встретил множество народу; но никто в темноте нас не заметил и не узнал во мне оренбургского офицера. Нас привели прямо к избе, стоявшей на углу перекрестка. У ворот стояло несколько винных бочек и две пушки. «Вот и дворец, — сказал один из мужиков, — сейчас об вас доложим». Он вошел в избу. Я взглянул на Савельича; старик крестился, читая про себя молитву. Я дожидался долго; наконец мужик воротился и сказал мне: «Ступай: наш батюшка велел впустить офицера». Я вошел в избу, или во дворец, как называли ее мужики. Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, уставленный горшками, — все было как в обыкновенной избе. Пугачев сидел под образами, в красном кафтане, в высокой шапке и важно подбочась. Около него стояло несколько из главных его товарищей, с видом притворного подобострастия. Видно было, что весть о прибытии офицера из Оренбурга пробудила в бунтовщиках сильное любопытство и что они приготовились встретить меня с торжеством. Пугачев узнал меня с первого взгляду. Поддельная важность его вдруг исчезла. «А, ваше благородие! — сказал он мне с живостию. — Как поживаешь? Зачем тебя бог принес?» Я отвечал, что ехал по своему делу и что люди его меня остановили. «А по какому делу?» — спросил он меня. Я не знал, что отвечать. Пугачев, полагая, что я не хочу объясняться при свидетелях, обратился к своим товарищам и велел им выйти. Все послушались, кроме двух, которые не тронулись с места. «Говори смело при них, — сказал мне Пугачев, — от них я ничего не таю». Я взглянул наискось на наперсников самозванца. Один из них, тщедушный и сгорбленный старичок с седою бородкою, не имел в себе ничего замечательного, кроме голубой ленты, надетой через плечо по серому армяку. Но ввек не забуду его товарища. Он был высокого росту, дороден и широкоплеч, и показался мне лет сорока пяти. Густая рыжая борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его рябому широкому лицу выражение неизъяснимое. Он был в красной рубахе, в киргизском халате и в казацких шароварах. Первый (как узнал я после) был беглый капрал Белобородов; второй — Афанасий Соколов (прозванный Хлопушей), ссыльный преступник, три раза бежавший из сибирских рудников. Несмотря на чувства, исключительно меня волновавшие, общество, в котором я так нечаянно очутился, сильно развлекало мое воображение. Но Пугачев привел меня в себя своим вопросом: «Говори: по какому же делу выехал ты из Оренбурга?» Странная мысль пришла мне в голову: мне показалось, что провидение, вторично приведшее меня к Пугачеву, подавало мне случай привести в действо мое намерение. Я решился им воспользоваться и, не успев обдумать то, на что решался, отвечал на вопрос Пугачева: — Я ехал в Белогорскую крепость избавить сироту, которую там обижают. Глаза у Пугачева засверкали. «Кто из моих людей смеет обижать сироту? — закричал он. — Будь он семи пядень во лбу, а от суда моего не уйдет. Говори: кто виноватый?» — Швабрин виноватый, — отвечал я. — Он держит в неволе ту девушку, которую ты видел, больную, у попадьи, и насильно хочет на ней жениться. — Я проучу Швабрина, — сказал грозно Пугачев. — Он узнает, каково у меня своевольничать и обижать народ. Я его повешу. — Прикажи слово молвить, — сказал Хлопуша хриплым голосом. — Ты поторопился назначить Швабрина в коменданты крепости, а теперь торопишься его вешать. Ты уж оскорбил казаков, посадив дворянина им в начальники; не пугай же дворян, казня их по первому наговору. — Нечего их ни жалеть, ни жаловать! — сказал старичок в голубой ленте. — Швабрина сказнить не беда; а не худо и господина офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем не признает, так нечего у тебя и управы искать, а коли признает, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге с твоими супостатами? Не прикажешь ли свести его в приказную да запалить там огоньку: мне сдается, что его милость подослан к нам от оренбургских командиров. Логика старого злодея показалась мне довольно убедительною. Мороз пробежал по всему моему телу при мысли, в чьих руках я находился. Пугачев заметил мое смущение. «Ась, ваше благородие? — сказал он мне подмигивая. — Фельдмаршал мой, кажется, говорит дело. Как ты думаешь?» Насмешка Пугачева возвратила мне бодрость. Я спокойно отвечал, что я нахожусь в его власти и что он волен поступать со мною, как ему будет угодно. — Добро, — сказал Пугачев. — Теперь скажи, в каком состоянии ваш город. — Слава богу, — отвечал я, — все благополучно. — Благополучно? — повторил Пугачев. — А народ мрет с голоду! Самозванец говорил правду; но я по долгу присяги стал уверять, что все это пустые слухи и что в Оренбурге довольно всяких запасов. — Ты видишь, — подхватил старичок, — что он тебя в глаза обманывает. Все беглецы согласно показывают, что в Оренбурге голод и мор, что там едят мертвечину, и то за честь; а его милость уверяет, что всего вдоволь. Коли ты Швабрина хочешь повесить, то уж на той же виселице повесь и этого молодца, чтоб никому не было завидно. Слова проклятого старика, казалось, поколебали Пугачева. К счастию, Хлопуша стал противоречить своему товарищу. — Полно, Наумыч, — сказал он ему. — Тебе бы все душить да резать. Что ты за богатырь? Поглядеть, так в чем душа держится. Сам в могилу смотришь, а других губишь. Разве мало крови на твоей совести? — Да ты что за угодник? — возразил Белобородов. — У тебя-то откуда жалость взялась? — Конечно, — отвечал Хлопуша, — и я грешен, и эта рука (тут он сжал свой костливый кулак и, засуча рукава, открыл косматую руку), и эта рука повинна в пролитой христианской крови. Но я губил супротивника, а не гостя; на вольном перепутье, да в темном лесу, не дома, сидя за печью; кистенем и обухом, а не бабьим наговором. Старик отворотился и проворчал слова: «Рваные ноздри!»... — Что ты там шепчешь, старый хрыч? — закричал Хлопуша. — Я тебе дам рваные ноздри; погоди, придет и твое время; бог даст, и ты щипцов понюхаешь... А покамест смотри, чтоб я тебе бородишки не вырвал! — Господа енаралы! — провозгласил важно Пугачев. — Полно вам ссориться. Не беда, если б и все оренбургские собаки дрыгали ногами под одной перекладиной: беда, если наши кобели меж собою перегрызутся. Ну, помиритесь. Хлопуша и Белобородов не сказали ни слова и мрачно смотрели друг на друга. Я увидел необходимость переменить разговор, который мог кончиться для меня очень невыгодным образом, и, обратясь к Пугачеву, сказал ему с веселым видом: «Ах! я было и забыл благодарить тебя за лошадь и за тулуп. Без тебя я не добрался бы до города и замерз бы на дороге». Уловка моя удалась. Пугачев развеселился. «Долг платежом красен, — сказал он, мигая и прищуриваясь. — Расскажи-ка мне теперь, какое тебе дело до той девушки, которую Швабрин обижает? Уж не зазноба ли сердцу молодецкому? а?» — Она невеста моя, — отвечал я Пугачеву, видя благоприятную перемену погоды и не находя нужды скрывать истину. — Твоя невеста! — закричал Пугачев. — Что ж ты прежде не сказал? Да мы тебя женим и на свадьбе твоей попируем! — Потом, обращаясь к Белобородову: — Слушай, фельдмаршал! Мы с его благородием старые приятели; сядем-ка да поужинаем; утро вечера мудренее. Завтра посмотрим, что с ним сделаем. Я рад был отказаться от предлагаемой чести, но делать было нечего. Две молодые казачки, дочери хозяина избы, накрыли стол белой скатертью, принесли хлеба, ухи и несколько штофов с вином и пивом, и я вторично очутился за одною трапезою с Пугачевым и с его страшными товарищами. Оргия, коей я был невольным свидетелем, продолжалась до глубокой ночи. Наконец хмель начал одолевать собеседников. Пугачев задремал, сидя на своем месте; товарищи его встали и дали мне знак оставить его. Я вышел вместе с ними. По распоряжению Хлопуши, караульный отвел меня в приказную избу, где я нашел и Савельича и где меня оставили с ним взаперти. Дядька был в таком изумлении при виде всего, что происходило, что не сделал мне никакого вопроса. Он улегся в темноте и долго вздыхал и охал; наконец захрапел, а я предался размышлениям, которые во всю ночь ни на одну минуту не дали мне задремать. Поутру пришли меня звать от имени Пугачева. Я пошел к нему. У ворот его стояла кибитка, запряженная тройкою татарских лошадей. Народ толпился на улице. В сенях встретил я Пугачева: он был одет по-дорожному, в шубе и в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его, приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я был свидетелем накануне. Пугачев весело со мною поздоровался и велел мне садиться с ним в кибитку. Мы уселись. «В Белогорскую крепость!» — сказал Пугачев широкоплечему татарину, стоя правящему тройкою. Сердце мое сильно забилось. Лошади тронулись, колокольчик загремел, кибитка полетела... «Стой! стой!» — раздался голос, слишком мне знакомый, — и я увидел Савельича, бежавшего нам навстречу. Пугачев велел остановиться. «Батюшка, Петр Андреич! — кричал дядька. — Не покинь меня на старости лет посреди этих мошен...» — «А, старый хрыч! — сказал ему Пугачев. — Опять бог дал свидеться. Ну, садись на облучок». — Спасибо, государь, спасибо, отец родной! — говорил Савельич усаживаясь. — Дай бог тебе сто лет здравствовать за то, что меня старика призрил и успокоил. Век за тебя буду бога молить, а о заячьем тулупе и упоминать уж не стану. Этот заячий тулуп мог наконец не на шутку рассердить Пугачева. К счастию, самозванец или не расслыхал, или пренебрег неуместным намеком. Лошади поскакали; народ на улице останавливался и кланялся в пояс. Пугачев кивал головою на обе стороны. Через минуту мы выехали из слободы и помчались по гладкой дороге. Легко можно себе представить, что чувствовал я в эту минуту. Через несколько часов должен я был увидеться с той, которую почитал уже для меня потерянною. Я воображал себе минуту нашего соединения... Я думал также и о том человеке, в чьих руках находилась моя судьба и который по странному стечению обстоятельств таинственно был со мною связан. Я вспоминал об опрометчивой жестокости, о кровожадных привычках того, кто вызывался быть избавителем моей любезной! Пугачев не знал, что она была дочь капитана Миронова; озлобленный Швабрин мог открыть ему все; Пугачев мог проведать истину и другим образом... Тогда что станется с Марьей Ивановной? Холод пробегал по моему телу, и волоса становились дыбом... Вдруг Пугачев прервал мои размышления, обратясь ко мне с вопросом: — О чем, ваше благородие, изволил задуматься? — Как не задуматься, — отвечал я ему. — Я офицер и дворянин; вчера еще дрался противу тебя, а сегодня еду с тобой в одной кибитке, и счастие всей моей жизни зависит от тебя. — Что ж? — спросил Пугачев. — Страшно тебе? Я отвечал, что, быв однажды уже им помилован, я надеялся не только на его пощаду, но даже и на помощь. — И ты прав, ей-богу прав! — сказал самозванец. — Ты видел, что мои ребята смотрели на тебя косо; а старик и сегодня настаивал на том, что ты шпион и что надобно тебя пытать и повесить; но я не согласился, — прибавил он, понизив голос, чтоб Савельич и татарин не могли его услышать, — помня твой стакан вина и заячий тулуп. Ты видишь, что я не такой еще кровопийца, как говорит обо мне ваша братья. Я вспомнил взятие Белогорской крепости; но не почел нужным его оспоривать и не отвечал ни слова. — Что говорят обо мне в Оренбурге? — спросил Пугачев, помолчав немного. — Да, говорят, что с тобою сладить трудновато; нечего сказать: дал ты себя знать. Лицо самозванца изобразило довольное самолюбие. — Да! — сказал он с веселым видом. — Я воюю хоть куда. Знают ли у вас в Оренбурге о сражении под Юзеевой? Сорок енаралов убито, четыре армии взято в полон. Как ты думаешь: прусский король мог ли бы со мною потягаться? Хвастливость разбойника показалась мне забавна. — Сам как ты думаешь? — сказал я ему, — управился ли бы ты с Фридериком? — С Федор Федоровичем? А как же нет? С вашими енаралами ведь я же управляюсь; а они его бивали. Доселе оружие мое было счастливо. Дай срок, то ли еще будет, как пойду на Москву. — А ты полагаешь идти на Москву? Самозванец несколько задумался и сказал вполголоса: — Бог весть. Улица моя тесна; воли мне мало. Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою. — То-то! — сказал я Пугачеву. — Не лучше ли тебе отстать от них самому, заблаговременно, да прибегнуть к милосердию государыни? Пугачев горько усмехнулся. — Нет, — отвечал он, — поздно мне каяться. Для меня не будет помилования. Буду продолжать как начал. Как знать? Авось и удастся! Гришка Отрепьев ведь поцарствовал же над Москвою. — А знаешь ты, чем он кончил? Его выбросили из окна, зарезали, сожгли, зарядили его пеплом пушку и выпалили! — Слушай, — сказал Пугачев с каким-то диким вдохновением. — Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне рассказывала старая калмычка. Однажды орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на белом свете триста лет, а я всего-навсе только тридцать три года? — Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орел подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орел да ворон. Вот завидели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст! — Какова калмыцкая сказка? — Затейлива, — отвечал я ему. — Но жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину. Пугачев посмотрел на меня с удивлением и ничего не отвечал. Оба мы замолчали, погрузясь каждый в свои размышления. Татарин затянул унылую песню; Савельич, дремля, качался на облучке. Кибитка летела по гладкому зимнему пути... Вдруг увидел я деревушку на крутом берегу Яика, с частоколом и с колокольней — и через четверть часа въехали мы в Белогорскую крепость.

Опишите «дворец» Пугачева.

«Я вошел в избу, или во дворец, как на­зывали ее мужики. Она освещена была двумя сальными свечами, а стены окле­ены были золотою бумагою; впрочем, лав­ки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, уставленный горшками, — все было как в обыкновенной избе». Можно объяснить причины, по которым именно так был оформлен этот «дворец»: крестья­не — участники восстания — и не могли по-иному представить великолепие цар­ских хором.

Дайте портреты «наперсников самозванца».

Их нужно описывать рядом с Пугаче­вым. «Пугачев сидел под образами, в красном кафтане, в высокой шапке и важ­но подбочась. Около него стояло несколь­ко из главных его товарищей, с видом притворного подобострастия… Один из них, тщедушный и сгорбленный старичок с седою бородкою, не имел в себе ничего замечательного, кроме голубой ленты, на­детой через плечо по серому армяку. Но ввек не забуду его товарища. Он был высо­кого росту, дороден и широкоплеч, и по­казался мне лет сорока пяти. Густая ры­жая борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его рябому широко­му лицу выражение неизъяснимое… Пер­вый (как узнал я после) был беглый кап­рал Белобородов; второй — Афанасий Со­колов (прозванный Хлопушей), ссыльный преступник, три раза бежавший из сибир­ских рудников».

Почему «логика старого злодея» Белоборо­дова по поводу Гринева показалась убедительной самому Гриневу, хотя эта логика и предполагала его казнь?

К такому решению, конечно, пришел бы любой человек. Офицер едет из Орен­бурга в свою крепость. Какие еще могут быть причины для такого решения? Есте­ственным выглядит предположение о раз­ведке, и отрицать это просто невозможно. Однако у Гринева были другие причины, о которых и ему удалось чуть позже рас­сказать Пугачеву.

Как объяснить, почему спор Белобородова и Хлопуши спас Гринева?

Спор Белобородова и Хлопуши спас Гринева, так как отвлек внимание Пуга­чева от подозрений в его адрес. Пугачев пытался разрешить надоевшие и вызы­вающие его раздражение споры соратников.

Опишите поездку Гринева с Пугачевым из мятежной Бердской слободы в Белогорскую кре­пость.

Поездка в Белогорскую крепость была очень важна для Гринева и многое помо­гает узнать о Пугачеве. Во время этой по­ездки из Бердской слободы между двумя героями повести произошел важный раз­говор. Вспомним один из эпизодов этого разговора: «Самозванец несколько заду­мался и сказал вполголоса: «Бог весть. Улица моя тесна; воли мне мало. Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою».

Перескажите близко к тексту калмыцкую сказку об орле и вороне.

«Слушай, — сказал Пугачев с каким-то диким вдохновением. — Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне расска­зывала старая калмычка. Однажды орел спрашивал у ворона: скажи, ворон-пти­ца, отчего живешь ты на белом свете трис­та лет, а я всего-навсе только тридцать три года? — Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орел подумал: да­вай попробуем и мы питаться тем же. Хо­рошо. Полетели орел да ворон. Вот зави­дели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать, да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул кры­лом и сказал ворону: нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой крови, а там что Бог даст! — Какова калмыцкая сказка?

— Затейлива, — отвечал я ему. — Но жить убийством и разбоем значит, по мне, клевать мертвечину.

Пугачев посмотрел на меня с удивлени­ем и ничего не отвечал. Оба мы замолча­ли, погрузясь каждый в свои размышле­ния».

Обратим внимание на реплику Гринева, которая сразу же заставляет изменить взгляд на существо сказки. Оказывается, то, что хотел воспеть Пугачев, может вос­приниматься как унылое и унизительное потребление мертвечины. Может быть, в этих словах — отклик на утверждение автора о «бунте, бессмысленном и беспо­щадном»?

В ту пору лев был сыт, хоть с роду он свиреп.
«За чем пожаловать изволил в мой вертеп?» -
Спросил он ласково.
А. Сумароков

Я оставил генерала и поспешил на свою квартиру. Савельич встретил меня с обыкновенным своим увещанием. «Охота тебе, сударь, переведываться с пьяными разбойниками! Боярское ли это дело? Не ровён час: ни за что пропадёшь. И добро бы уж ходил ты на турку или на шведа, а то грех и сказать на кого».

Я прервал его речь вопросом: сколько у меня всего-навсе денег? «Будет с тебя, - отвечал он с довольным видом. - Мошенники как там ни шарили, а я всё-таки успел утаить». И с этим словом он вынул из кармана длинный вязаный кошелёк, полный серебра. «Ну, Савельич, - сказал я ему, - отдай же мне теперь половину; а остальное возьми себе. Я еду в Белогорскую крепость».

Батюшка Пётр Андреич! - сказал добрый дядька дрожащим голосом. - Побойся Бога; как тебе пускаться в дорогу в нынешнее время, когда никуда проезду нет от разбойников! Пожалей ты хоть своих родителей, коли сам себя не жалеешь. Куда тебе ехать? Зачем? Погоди маленько: войска придут, переловят мошенников; тогда поезжай себе хоть на все четыре стороны.

Но намерение моё было твёрдо принято.

Поздно рассуждать, - отвечал я старику, - -я должен ехать, я не могу не ехать. Не тужи, Савельич: Бог милостив; авось увидимся! Смотри же, не совестись и не скупись. Покупай, что тебе будет нужно, хоть втридорога. Деньги эти я тебе дарю. Если через три дня я не ворочусь...

Что ты это, сударь? - прервал меня Савельич. - Чтоб я тебя пустил одного! Да этого и во сне не проси. Коли ты уж решился ехать, то я хоть пешком да пойду за тобой, а тебя не покину. Чтоб я стал без тебя сидеть за каменной стеною! Да разве я с ума сошёл? Воля твоя, сударь, а я от тебя не отстану.

Я знал, что с Савельичем спорить было нечего, и позволил ему приготовляться в дорогу. Через полчаса я сел на своего доброго коня, а Савельич на тощую и хромую клячу, которую даром отдал ему один из городских жителей, не имея более средств кормить её. Мы приехали к городским воротам; караульные нас пропустили; мы выехали из Оренбурга.

Начинало смеркаться. Путь мой шёл мимо Бердской слободы, пристанища пугачёвского. Прямая дорога занесена была снегом; но по всей степи видны были конские следы, ежедневно обновляемые. Я ехал крупной рысью. Савельич едва мог следовать за мною издали и кричал мне поминутно: «Потише, сударь, ради Бога потише. Проклятая клячонка моя не успевает за твоим долгоногим бесом. Куда спешишь? Добро бы на пир, а то под обух, того и гляди... Пётр Андреич... батюшка Пётр Андреич!.. Не погуби!.. Господи Владыко, пропадёт барское дитя!»

Вскоре засверкали бердские огни. Мы подъехали к оврагам, естественным укреплениям слободы. Савельич от меня не отставал, не прерывая жалобных своих молений. Я надеялся объехать слободу благополучно, как вдруг увидел в сумраке прямо перед собой человек пять мужиков, вооружённых дубинами: это был передовой караул пугачёвского пристанища. Нас окликали. Не зная пароля, я хотел молча проехать мимо их, но они меня тотчас окружили, и один из них схватил лошадь мою за узду. Я выхватил саблю и ударил мужика по голове; шапка спасла его, однако он зашатался и выпустил из рук узду. Прочие смутились и отбежали; я воспользовался этой минутою, пришпорил лошадь и поскакал.

Темнота приближающейся ночи могла избавить меня от всякой опасности, как вдруг, оглянувшись, увидел я, что Савельича со мною не было. Бедный старик на своей хромой лошади не мог ускакать от разбойников. Что было делать? Подождав его несколько минут и удостоверясь в том, что он задержан, я поворотил лошадь и отправился его выручать.

Подъезжая к оврагу, услышал я издали шум, крики и голос моего Савельича. Я поехал скорее и вскоре очутился снова между караульными мужиками, остановившими меня несколько минут тому назад. Савельич находился между ими. Они стащили старика с его клячи и готовились вязать. Прибытие моё их обрадовало. Они с криком бросились на меня и мигом стащили с лошади. Один из них, по-видимому главный, объявил нам, что он сейчас поведёт нас к государю. «А наш батюшка, - прибавил он, - волен приказать: сейчас ли вас повесить али дождаться свету Божия». Я не противился; Савельич последовал моему примеру, и караульные повели мае с торжеством.

Мы перебрались через овраг и вступили в слободу. Во всех избах горели огни. Шум и крики раздавались везде. На улице я встретил множество народу; но никто в темноте нас не заметил и не узнал во мне оренбургского офицера. Нас привели прямо к избе, стоявшей на углу перекрёстка. У ворот стояло несколько винных бочек и две пушки. «Вот и дворец, - сказал один из мужиков, - сейчас об вас доложим». Он вошёл в избу. Я взглянул на Савельича; старик крестился, читая про себя молитву. Я дожидался долго: наконец мужик воротился и сказал мне: «Ступай: наш батюшка велел впустить офицера».

Я вошёл в избу, или во дворец, как называли её мужики. Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник на верёвочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, уставленный горшками, - всё было как в обыкновенной избе. Пугачёв сидел иод образами, в красном кафтане, в высокой шапке и важно подбочась. Около него стояло несколько из главных его товарищей, с видом притворного подобострастия. Видно было, что весть о прибытии офицера из Оренбурга пробудила в бунтовщиках сильное любопытство и что они приготовились встретить меня с торжеством. Пугачёв узнал меня с первого взгляду. Поддельная важность его вдруг исчезла. «А, ваше благородие, - сказал он мне с живостию. - Как поживаешь? Зачем тебя Бог принёс?» Я отвечал, что ехал по своему делу и что люди его меня остановили. «А но какому делу?» - спросил он меня. Я не знал, что отвечать. Пугачёв, полагая, что я не хочу объясняться при свидетелях, обратился к своим товарищам и велел им выйти. Все послушались, кроме двух, которые не тронулись с. места. «Говори смело мри них, - сказал мне Пугачёв, - от них я ничего не таю». Я взглянул наискось на наперсников самозванца. Один из них, тщедушный и сгорбленный старичок с седою бородкою, не имел в себе ничего замечательного, кроме лубой ленты, надетой через плечо по серому армяку. Но ввек не забуду его товарища. Он был высокого росту, дороден и широкоплеч, и показался мне лет сорока пяти. Густая рыжая борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его рябому широкому лицу выражение неизъяснимое. Он был в красной рубахе, в киргизском халате и в казацких шароварах. Первый (как узнал я после) был беглый капрал Белобородов; второй - Афанасий Соколов (прозванный Хлопушей), ссыльный преступник, три раза бежавший из сибирских рудников. Несмотря на чувства, исключительно меня волновавшие, общество, в котором я так нечаянно очутился, сильно развлекало моё воображение. Но Пугачёв привёл меня в себя своим вопросом: «Говори: по какому же делу выехал ты из Оренбурга?»

Странная мысль пришла мне в голову: мне показалось, что провидение, вторично приведшее меня к Пугачёву, подавало мне случай привести в действо моё намерение. Я решился им воспользоваться и, не успев обдумать то, на что решался, отвечал на вопрос Пугачёва:

Я ехал в Белогорскую крепость избавить сироту, которую там обижают.

Глаза у Пугачёва засверкали. «Кто из моих людей смеет обижать сироту? - закричал он. - Будь он семи пядень во лбу, а от суда моего не уйдёт. Говори: кто виноватый?»

Швабрин виноватый, - отвечал я. - Он держит в неволе ту девушку, которую ты видел, больную, у попадьи, и насильно хочет на ней жениться.

Я проучу Швабрина, - сказал грозно Пугачёв. - Он узнает, каково у меня своевольничать и обижать народ. Я его повешу.

Прикажи слово молвить, - сказал Хлопуша хриплым голосом. -- Ты поторопился назначить Швабрина в коменданты крепости, а теперь торопишься его вешать. Ты уж оскорбил казаков, посадив дворянина им в начальники; не пугай же дворян, казня их по первому наговору.

Нечего их ни жалеть, ни жаловать! - сказал старичок в голубой ленте. - Швабрина сказнить не беда; а не худо и господина офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем не признаёт, так нечего у тебя и управы искать, а коли признаёт, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге с твоими супостатами? Не прикажешь ли свести его в приказную да запалить там огоньку: мне сдаётся, что его милость подослан к нам от оренбургских командиров.

Логика старого злодея показалась мне довольно убедительною. Мороз пробежал по всему моему телу при мысли, в чьих руках я находился. Пугачёв заметил моё смущение. «Ась, ваше благородие? - сказал он мне, подмигивая. - Фельдмаршал мой, кажется, говорит дело. Как ты думаешь?»

Насмешка Пугачёва возвратила мне бодрость. Я спокойно отвечал, что я нахожусь в его власти и что он волен поступать со мною, как ему будет угодно.

Добро, - сказал Пугачёв. - Теперь скажи, в каком состоянии ваш город.

Слава Богу, - отвечал я, - все благополучно.

Благополучно? - повторил Пугачёв. - А народ мрёт с голоду!

Самозванец говорил правду; но я по долгу присяги стал уверять, что всё это пустые слухи и что в Оренбурге довольно всяких запасов.

Ты видишь, - подхватил старичок, - что он тебя в глаза обманывает. Все беглецы согласно показывают, что в Оренбурге голод и мор, что там едят мертвечину, и то за честь; а его милость уверяет, что всего вдоволь. Коли ты Швабрина хочешь повесить, то уж на той же виселице повесь и этого молодца, чтоб никому не было завидно.

Слова проклятого старика, казалось, поколебали Пугачёва. К счастию, Хлопуша стал противоречить своему товарищу.

Полно, Наумыч, - сказал он ему. - Тебе бы всё душить да резать. Что ты за богатырь? Поглядеть, так в чём душа держится. Сам в могилу смотришь, а других губишь. Разве мало крови на твоей совести?

Да ты что за угодник? - возразил Белобородов. - У тебя-то откуда жалость взялась?

Конечно, - отвечал Хлопуша, - и я грешен, и эта рука (тут он сжал свой костлявый кулак и, засуча рукава, открыл косматую руку), и эта рука повинна в пролитой христианской крови. Но я губил супротивника, а не гостя; на вольном перепутье да в тёмном лесу, не дома, сидя за печью; кистенём и обухом, а не бабьим наговором.

Старик отворотился и проворчал слова: «Рваные ноздри!»... Что ты там шепчешь, старый хрыч? - закричал Хлопуша. - Я тебе дам рваные ноздри; погоди, придёт и твоё время; Бог даст, и ты щипцов понюхаешь... А покамест смотри, чтоб я тебе бородишки не вырвал!

Господа енаралы! - провозгласил важно Пугачёв. - Полно вам ссориться. Не беда, если б и все оренбургские собаки дрыгали ногами под одной перекладиной; беда, если наши кобели меж собою перегрызутся. Ну, помиритесь.

Хлопуша и Белобородое не сказали ни слова и мрачно смотрели друг на друга. Я увидел необходимость переменить разговор, который мог кончиться для меня очень невыгодным образом, и, обратясь к Пугачёву, сказал ему с весёлым видом: «Ах! я было и забыл благодарить тебя за лошадь и за тулуп. Без тебя я не добрался бы до города и замёрз бы на дороге».

Уловка моя удалась. Пугачёв развеселился. «Долг платежом красен, - сказал он, мигая и прищуриваясь. - Расскажи-ка мне теперь, какое тебе дело до той девушки, которую Швабрин обижает? Уж не зазноба ли сердцу молодецкому? а?»

Она невеста моя, - отвечал я Пугачёву, видя благоприятную перемену погоды и не находя нужды скрывать истину.

Твоя невеста! - закричал Пугачёв. - Что ж ты прежде не сказал? Да мы тебя женим и на свадьбе твоей попируем! - Потом, обращаясь к Белобородову: - Слушай, фельдмаршал! Мы с его благородием старые приятели; сядем-ка да поужинаем; утро вечера мудренее. Завтра посмотрим, что с ним сделаем.

Я рад был отказаться от предлагаемой чести, но делать было нечего. Две молодые казачки, дочери хозяина избы, накрыли стол белой скатертью, принесли хлеба, ухи и несколько штофов с вином и пивом, и я вторично очутился за одною трапезою с Пугачёвым и с его страшными товарищами.

Оргия, коей я был невольным свидетелем, продолжалась до глубокой ночи. Наконец хмель начал одолевать собеседников. Пугачёв задремал, сидя на своём месте: товарищи его встали и дали мне знак оставить его. Я вышел вместе с ними. По распоряжению Хлопуши, караульный отвёл меня в приказную избу, где я нашёл и Савельича и где меня оставили с ним взаперти. Дядька был в таком изумлении при виде всего, что происходило, что не сделал мне никакого вопроса. Он улёгся в темноте и долго вздыхал и охал; наконец захрапел, а я предался размышлениям, которые во всю ночь ни на одну минуту не дали мне задремать.

Поутру пришли меня звать от имени Пугачёва. Я пошёл к нему. У ворот его стояла кибитка, запряжённая тройкою татарских лошадей. Народ толпился на улице. В сенях встретил я Пугачёва: он был одет по-дорожному, в шубе и в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его, приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я был свидетелем накануне. Пугачёв весело со мною поздоровался и велел мне садиться с ним в кибитку.

Мы уселись. «В Белогорскую крепость!» - сказал Пугачёв широкоплечему татарину, стоя правящему тройкою. Сердце моё сильно забилось. Лошади тронулись, колокольчик загремел, кибитка полетела...

«Стой! стой!» - раздался голос, слишком мне знакомый, - и я увидел Савельича, бежавшего нам навстречу. Пугачёв велел остановиться. «Батюшка, Пётр Андреич! - кричал дядька. - Не покинь меня на старости лет посреди этих мошен...» - «А, старый хрыч! - сказал ему Пугачёв. - Опять Бог дал свидеться. Ну, садись на облучок».

Спасибо, государь, спасибо, отец родной! - говорил Са-вельич, усаживаясь. - Дай Бог тебе сто лет здравствовать за то, что меня, старика, призрил и успокоил. Век за тебя буду Бога молить, а о заячьем тулупе и упоминать уж не стану.

Этот заячий тулуп мог наконец не на шутку рассердить Пугачёва. К счастию, самозванец или не расслыхал или пренебрёг неуместным намёком. Лошади поскакали; народ на улице останавливался и кланялся в пояс. Пугачёв кивал головою на обе стороны. Через минуту мы выехали из слободы и помчались по гладкой дороге.

Легко можно себе представить, что чувствовал я в эту минуту. Через несколько часов должен я был увидеться с той, которую почитал уже для меня потерянною. Я воображал себе минуту нашего соединения... Я думал также о том человеке, в чьих руках находилась моя судьба и который по странному стечению обстоятельств таинственно был со мною связан. Я вспоминал об опрометчивой жестокости, о кровожадных привычках того, кто вызывался быть избавителем моей любезной! Пугачёв не знал, что она была дочь капитана Миронова; озлобленный Швабрин мог открыть ему всё; Пугачёв мог проведать истину и другим образом... Тогда что станется с Марьей Ивановной? Холод пробегал по моему телу, и волоса становились дыбом...

Вдруг Пугачёв прервал мои размышления, обратись ко мне с вопросом:

О чём, ваше благородие, изволил задуматься?

Как не задуматься, - отвечал я ему. - Я офицер и дворянин; вчера ещё дрался противу тебя, а сегодня еду с тобой в одной кибитке, и счастие всей моей жизни зависит от тебя.

Что ж? - спросил Пугачёв. - Страшно тебе? Я отвечал, что, быв однажды уже им помилован, я надеялся не только на его пощаду, но даже и на помощь.

И ты прав, ей-богу прав! - сказал самозванец. - Ты видел, что мои ребята смотрели на тебя косо; а старик и сегодня настаивал на том, что ты шпион и что надобно тебя пытать и повесить; но я не согласился, - прибавил он, понизив голос, чтоб Савельич и татарин не могли его услышать, - помня твой стакан вина и заячий тулуп. Ты видишь, что я не такой ещё кровопийца, как говорит обо мне ваша братья.

Я вспомнил взятие Белогорской крепости; но не почёл нужным его оспоривать и не отвечал ни слова.

Что говорят обо мне в Оренбурге? - спросил Пугачёв, помолчав немного.

Да говорят, что с тобою сладить трудновато; нечего сказать: дал ты себя знать.

Лицо самозванца изобразило довольное самолюбие. «Да, - сказал он с весёлым видом. - Я воюю хоть куда. Знают ли у вас в Оренбурге о сражении под Юзеевой? Сорок енаралов убито, четыре армии взято в полон. Как ты думаешь: прусский король мог ли бы со мною потягаться?»

Хвастливость разбойника показалась мне забавна.

Сам как ты думаешь? - сказал я ему, - управился ли бы ты с Фридериком?

С Фёдор Фёдоровичем? А как же нет? С вашими енарала-ми ведь я же управляюсь; а они его бивали. Доселе оружие моё было счастливо. Дай срок, то ли ещё будет, как пойду на Москву.

А ты полагаешь идти на Москву?

Самозванец несколько задумался и сказал вполголоса: «Бог весть. Улица моя тесна; воли мне мало. Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою».

То-то! - сказал я Пугачёву. - Не лучше ли тебе отстать от них самому, заблаговременно, да прибегнуть к милосердию государыни?

Пугачёв горько усмехнулся.

Нет, - отвечал он, - поздно мне каяться. Для меня не будет помилования. Буду продолжать как начал. Как знать? Авось и удастся! Гришка Отрепьев ведь поцарствовал же над Москвою.

А знаешь ты, чем он кончил? Его выбросили из окна, зарезали, сожгли, зарядили его пеплом пушку и выпалили!

Слушай, - сказал Пугачёв с каким-то диким вдохновением. - Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне рассказывала старая калмычка. Однажды орёл спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живёшь ты на белом свете триста лет, а я всего-навсе только тридцать три года? - Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьёшь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орёл подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орёл да ворон. Вот завидели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать да похваливать. Орёл клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон, чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст! - Какова калмыцкая сказка?

Затейлива, - отвечал я ему. - Но жить убийством и разбоем значит, по мне, клевать мертвечину.

Пугачёв посмотрел на меня с удивлением и ничего не отвечал. Оба мы замолчали, погрузясь каждый в свои размышления. Татарин затянул унылую песню; Савельич, дремля, качался на облучке. Кибитка летела по гладкому зимнему пути... Вдруг увидел я деревушку на крутом берегу Яика, с частоколом и с колокольней - и через четверть часа въехали мы в Белогор-скую крепость.

7-8 КЛАСС

ЗАДАНИЯ и КЛЮЧИ
1 . Один из наперсников Пугачева, тщедушный и сгорбленный старичок с седою бородою, не имел ничего замечательного, кроме голубой ленты, надетой через плечо по серому армяку (А.С. Пушкин «Капитанская дочка»).

Что обозначают в этом предложении слова наперсник , армяк , тщедушный ?

Какие из них являются устаревшими?

КЛЮЧИ Наперсник – любимец, доверенное лицо; армяк старинная мужская одежда крестьян: долгополый кафтан из грубой шерстяной ткани; тщедушный – хилый, щуплый. Два первых слова являются устаревшими.
2 .

7 класс Разберите по составу слова сгорбленный и надетой . Какие это части речи?

КЛЮЧИ с-горбл-енн-ый; на-де-т-ой. Причастия.

8 класс Составьте предложения по схемам:

I. […, а, деепричастный оборот, …].

II. […, а деепричастный оборот, …].

КЛЮЧИ Он не ушёл, а, слегка покраснев, остался.

Он не торопился уходить, а услышав музыку, совсем уже решил остаться.
3. 7 класс Выполните фонетический разбор слова угасший .

КЛЮЧИ [угашшый]

^ 8 класс Кроме нас, в комнате никого не было.

Кроме нас в комнате было ещё двое.

Какие смысловые оттенки имеет в этих предложениях предлог кроме ?

КЛЮЧИ Предлог кроме может выражать оттенок исключения или, напротив, включения.
4. У некоторых русских слов есть соответствия в старославянском языке, как правило, относящиеся к высокому книжному стилю. Например: берег – брег, борозда – бразда и т.п. Корни в таких парах отличаются так называемым полногласными или неполногласными сочетаниями (-оро - и -ра -; -оло - и -ла -; -ере - и -ре -).

Запишите слова современного русского языка, имеющие старославянские корни с неполногласными сочетаниями.

^ Берег – брег , прибрежный

Золото – злато , златотканый, Златовласка, златоглавый

Холод – хлад , прохлада, прохладный, охладить и т.д.

^ Борода – брадобрей

Ворота – врата , вратарь

Голос – глас , гласный, оглашать и т.д.
5. 7 класс Составьте 2 предложения с союзом или так, чтобы в одном предложении перед союзом стояла запятая, во втором – нет. Объясните пунктуацию в придуманных вами предложениях.

КЛЮЧИ Сложное, состоит из 2-х постых предложений. Простое с однородными членами.

8 класс В пьесе М. Горького «Дачники» есть небольшой диалог двух героев. Вот он:

«СУСЛОВ … Говорят, вы обыграли кого-то в клубе...

ЗАМЫСЛОВ (мягко). Обо мне следует сказать: выиграл. Обыграл – это говорят о шулере».

5.1. Почему собеседник Суслова решил, что слово обыграл неприменимо к порядочному человеку? Попробуйте ответить на этот вопрос, опираясь на морфемный состав глагола.

5.2. Почему в однокоренных глаголах обыграл – выиграл в корне пишутся разные начальные буквы?

КЛЮЧИ 5.1. В слове обыграл та же приставка об -, что и в словах облапошил , объегорил , (исторически) обманул и т.п.
6. 6.1. Определите разряды местоимений.

КЛЮЧИ 1) Весь (определительное) день лил дождь. 2) Сколько (вопросит.) времени? 3) Не знаю, сколько (относительное) времени. 4) Я (личное) давно не видел её (личное). 5) Каждый (определительное) знает, что нужно уважать не только себя (возвратное), но и других (определительное) людей. 6) Самому (определительное) стало совестно. 7) Это (указат.) был самый прекрасный день в её (притяжат.) жизни . 6.2. Местоимения каких разрядов вам не встретились? Приведите по одному примеру на каждый разряд.

6.3. 7класс. В каких местоимениях количество букв и звуков не совпадает. Почему?

8 класс. В каких местоимениях количество букв в два раза меньше, чем количество звуков?

7. Меню, папка, архив, библиотека…

Эти слова объединяет то, что все они относятся к лексике, заимствованной в 19-20 вв., но в 21 в. они обновили своё значение, став компьютерными терминами.

Продолжите ряд 2-3 примерами из компьютерно-интернетовской сферы.

КЛЮЧИ Портал, форум, почта…
8. Напишите небольшую творческую работу (10 предложений) на тему «Русский язык в Паутине».

9 класс
1. Все вы на бабочку поэтиного сердца

Взгромоздились, грязные,

В галошах и без галош…

(В. Маяковский)

1.1. Какие словоупотребления, на ваш взгляд, являются в этом тексте индивидуально-авторскими? Мотивируйте свой ответ.

1.2. Объясните постановку запятых в предложении (см. задание 1).

1.3. Сравните звуковой состав двух строк: 1) В галошах и без галош ; 2) *В калошах и без калош.

Сколько звуковых различий? Какие?

1.4. Галоши – калоши . Как называются слова в подобных парах? Почему их нельзя считать синонимами? Приведите 2-3 подобные пары.

КЛЮЧИ 1.1. метафора, притяжательное прилагательное

1.2. Обособляется определение

1.4. Это не синонимы, т.к. состав морфем одинаковый (однокоренные синонимы различаются морфемным составом).

2 . Чем (то ). Это слово, взятое вне контекста, мы напишем через дефис. Однако в некоторых случаях можно встретить такое написание: чем то .

Придумайте предложение, в котором раздельное написание было бы правильным. Определите части речи в каждом случае.

КЛЮЧИ. чем-то – неопред. мест., чем то – союз + указ.. мест.
3 . Какие приставки иноязычного происхождения имеют исконный синоним? Дайте значения приставок.

КЛЮЧИ ^ Супер - − синоним сверх - и т.п.

4 . Придумайте и запишите 4 сложноподчинённых предложения с придаточным определительным по следующим схемам.

а) [… сущ.], (союзное слово когда …).

б) [… сущ.], (союзное слово где …).

в) [… сущ.], (союзное слово что …).

г) [… сущ.], (союзное слово откуда …).

Определите синтаксическую роль союзных слов.

5 . Ужель та самая Татьяна …

Определите часть речи выделенного слова. Укажите разряд и значение. Замените это устаревшее слово современным. Что необычного в этой замене?

Определите разряд местоимений.

КЛЮЧИ Вопросительная частица.

6 . Объясните, где ошибся журналист:

^ Пострадавшим оказался девяностолетний старик.

КЛЮЧИ Лексическая избыточность, некорректность.

7. Придумайте девиз олимпиады по русскому языку.
10-11 КЛАСС ^ ЗАДАНИЯ И КЛЮЧИ
1 . Не верь, не верь поэту, дева,

Его своим ты не зови

И пуще праведного гнева

Страшись поэтовой любви…

(Ф.И. Тютчев)

Все вы на бабочку поэтиного сердца

Взгромоздились, грязные,

В галошах и без галош…

(В. Маяковский)

Сравните выделенные слова. Какое из них соответствует норме? Мотивируйте свой ответ.

КЛЮЧИ поэтов
2 . Благовоние, благоглупость, благодать, благодушие, благозвучие, благонадёжность, благоразумие, благорасположение.

2.1. Какие из данных слов образованы способом сложения; какие – сложно-суффиксальным способом? Докажите. Какое слово лишнее? Почему?

2.2. Какая особенность корня благ - говорит о его старославянском происхождении?

2.3. Есть ли русский эквивалент этого корня в каком-либо слове современного русского языка?

2.4. Корень какого слова (второй по счёту) претерпел изменение своего значения в истории русского языка? Какое это изменение? Почему вы так думаете?

КЛЮЧИ 2.2. Неполногласие -ла -. 2.3. Есть.
3 . Сравните черновой и окончательный вариант пушкинского текста. Почему автор предпочёл второй вариант?

I.

Напевы Тассовых октав!

II. ^ Но слаще, средь ночных забав,

Напев Торкватовых октав !

(А.С. Пушкин «Евгений Онегин»)

Для справки. Торквато Тассо – итальянский поэт эпохи Возрождения, автор знаменитой и очень популярной в свой время поэмы «Освобождённый Иерусалим», написанной восьмистишиями. Некоторые из них слагались на музыку.

КЛЮЧИ Поскольку замена фамилии поэта на его имя в качестве производящей основы для притяжательного прилагательного никак не влияет на смысл предложения, ответ следует искать в особенностях звучания стихов.
4 . Русский язык иногда «упрекают» в нелогичности, непоследовательности.

Однако отсутствие строгой, с точки здравого смысла, логичности присуще языку вообще, т.е. не только русскому. Так, в итальянском языке личное местоимение lei соответствует русскому она , а в написании Lei (произношение то же) – вежливому Вы .

Приведите 2-3 примера «нелогичностей» в русском языке, опираясь на свои знания морфологии, лексики и др.

КЛЮЧИ ^ Пошли ! (прош. время в знач. повелит. накл.) и т.п.. Внутрисловная антонимия (энантиосемия) и т.п.
5 . 10 класс. Чем (то ), как (то чем то ; как то чем-то, чем то ; как-то, как то ).

11 класс. Чем (то ), как (то ), что (либо ). Взятые вне контекста, эти слова мы напишем скорее всего через дефис. Однако в некоторых случаях можно встретить такие написания: чем то ; как то, что либо . Придумайте предложения, в которых раздельные написания были бы правильными. Определите части речи в каждом случае (чем-то, чем то ; как-то, как то ; что-либо, что либо ).

КЛЮЧИ чем-то – неопред. мест., как-то – местоименное наречие, что-либо – неопред. мест.; чем то – союз + указ.. мест., как то – то же, что либо – союз + союз.
6 . Из дальних странствий возвратясь какой-то дворянин а может быть и князь с приятелем своим пешком гуляя в поле расхвастался о том где он бывал и к былям небылиц без счёту прилыгал (И.А. Крылов).

6.1. Расставьте знаки препинания, ориентируясь на современные пунктуационные нормы.

6.2. Какие особенности речи этого предложения являются устаревшими? Замените по возможности современными.

11 класс. 6.3. Чем отличаются по смыслу предложения где он бывал и где он был ?

КЛЮЧИ 6.1. В оригинале (а может быть, и князь ). 6.2. Невозможно заменить историзмы.
7. 10 класс. Придумайте и запишите 3 сложноподчинённых предложения, в которых средством связи главного и придаточного предложения является слово где. Придаточные предложения должны быть следующих типов: определительное, изъяснительное, обстоятельственное.

11 класс. Придумайте и запишите 4 сложноподчинённых предложения, в которых средством связи главного и придаточного предложения является слово что. Придаточные предложения должны быть следующих типов: определительное, изъяснительное, обстоятельственное, присоединительное.

Укажите, в каком предложении средство связи является союзом, в каком – союзным словом (в последнем случае определите часть речи и синтаксическую роль).
8. Какое значение было первоначально у славянского глагола быти , если известно, что былинка , ботва , быльё (всё быльём поросло ), буйный (буйное цветение ), быть родственны, имеют тот же корень?

КЛЮЧИ Значение конкретного физического действия.
9 . Всё ли правильно в этих рекламных текстах? Всё ли корректно?
1) Замуж в Германию. Индивидуальный подход. Работаем до регистрации брака.

2) Узнай кому 40 лет и выиграй бесплатный spa-уход для лица

3) Узнай на сколько лет ты выглядишь.

4) Ролл месяца. Терияки в масаго.

5) Квартиризируй намонетизированное! (реклама строящего жилого комплекса)

КЛЮЧИ Допущены пунктуационные ошибки, двусмысленность. Некорректны 2-5.
10 . Придумайте девиз олимпиады по русскому языку.

Я вошел в избу, или во дворец, как называли ее мужики. Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, уставленный горшками, - все было как в обыкновенной избе. Пугачев сидел под образами, в красном кафтане, в высокой шапке и важно подбочась. Около него стояло несколько из главных его товарищей, с видом притворного подобострастия. Видно было, что весть о прибытии офицера из Оренбурга пробудила в бунтовщиках сильное любопытство и что они приготовились встретить меня с торжеством. Пугачев узнал меня с первого взгляду. Поддельная важность его вдруг исчезла. «А, ваше благородие! - сказал он мне с живостию. - Как поживаешь? Зачем тебя бог принес?» Я отвечал, что ехал по своему делу и что люди его меня остановили. «А по какому делу?» - спросил он меня. Я не знал, что отвечать. Пугачев, полагая, что я не хочу объясняться при свидетелях, обратился к своим товарищам и велел им выйти. Все послушались, кроме двух, которые не тронулись с места. «Говори смело при них, - сказал мне Пугачев, - от них я ничего не таю». Я взглянул наискось на наперсников самозванца. Один из них, тщедушный и сгорбленный старичок с седою бородкою, не имел в себе ничего замечательного, кроме голубой ленты, надетой через плечо по серому армяку. Но ввек не забуду его товарища. Он был высокого росту, дороден и широкоплеч, и показался мне лет сорока пяти. Густая рыжая борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его рябому широкому лицу выражение неизъяснимое. Он был в красной рубахе, в киргизском халате и в казацких шароварах. Первый (как узнал я после) был беглый капрал Белобородов; второй - Афанасий Соколов (прозванный Хлопушей), ссыльный преступник, три раза бежавший из сибирских рудников. Несмотря на чувства, исключительно меня волновавшие, общество, в котором я так нечаянно очутился, сильно развлекало мое воображение. Но Пугачев привел меня в себя своим вопросом: «Говори: по какому же делу выехал ты из Оренбурга?»

Странная мысль пришла мне в голову: мне показалось, что провидение, вторично приведшее меня к Пугачеву, подавало мне случай привести в действо мое намерение. Я решился им воспользоваться и, не успев обдумать то, на что решался, отвечал на вопрос Пугачева:

Я ехал в Белогорскую крепость избавить сироту, которую там обижают.

Глаза у Пугачева засверкали. «Кто из моих людей смеет обижать сироту? - закричал он. - Будь он семи пядень во лбу, а от суда моего не уйдет. Говори: кто виноватый?»

Швабрин виноватый, - отвечал я. - Он держит в неволе ту девушку, которую ты видел, больную, у попадьи, и насильно хочет на ней жениться.

Я проучу Швабрина, - сказал грозно Пугачев. - Он узнает, каково у меня своевольничать и обижать народ. Я его повешу.

Прикажи слово молвить, - сказал Хлопуша хриплым голосом. - Ты поторопился назначить Швабрина в коменданты крепости, а теперь торопишься его вешать. Ты уж оскорбил казаков, посадив дворянина им в начальники; не пугай же дворян, казня их по первому наговору.

Нечего их ни жалеть, ни жаловать! - сказал старичок в голубой ленте. - Швабрина сказнить не беда; а не худо и господина офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем не признает, так нечего у тебя и управы искать, а коли признает, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге с твоими супостатами? Не прикажешь ли свести его в приказную да запалить там огоньку: мне сдается, что его милость подослан к нам от оренбургских командиров.

Логика старого злодея показалась мне довольно убедительною. Мороз пробежал по всему моему телу при мысли, в чьих руках я находился. Пугачев заметил мое смущение. «Ась, ваше благородие? - сказал он мне подмигивая. - Фельдмаршал мой, кажется, говорит дело. Как ты думаешь?»

Насмешка Пугачева возвратила мне бодрость. Я спокойно отвечал, что я нахожусь в его власти и что он волен поступать со мною, как ему будет угодно.

Добро, - сказал Пугачев. - Теперь скажи, в каком состоянии ваш город.

Слава богу, - отвечал я, - все благополучно.

Благополучно? - повторил Пугачев. - А народ мрет с голоду!

Самозванец говорил правду; но я по долгу присяги стал уверять, что все это пустые слухи и что в Оренбурге довольно всяких запасов.

Ты видишь, - подхватил старичок, - что он тебя в глаза обманывает. Все беглецы согласно показывают, что в Оренбурге голод и мор, что там едят мертвечину, и то за честь; а его милость уверяет, что всего вдоволь. Коли ты Швабрина хочешь повесить, то уж на той же виселице повесь и этого молодца, чтоб никому не было завидно.