Вопрос об отношении складывающейся христианской традиции первых веков к дохристианской культуре возник очень рано - уже при изначальном зарождении православного богословия. В творениях христианских апологетов тема наследия античной философии, искусства и литературы была одной из самых важных и значимых.

Еще во II в., в произведениях св. Иустина Философа, с одной стороны, и Татиана - с другой, в основных чертах сложились два главных подхода к возможной оценке многоразличных писаний “эллинских любомудров”.

Мнение по этому вопросу св. Иустина Философа (имея в виду его характеристику античной культуры в целом), как нам представляется, вполне правомерно соотнести с известными словами из проповеди святого апостола Павла в Афинах: “Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: “неведомому Богу”. Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам” (Деян 17:22-23). По учению св. Иустина, Логосу-Христу причастен весь человеческий род; “те, которые жили согласно со Словом, суть христиане, хотя бы считались за безбожников: таковы между эллинами - Сократ и Гераклит и им подобные…” Следовательно, все ложное в их религиозных и философских построениях - то, что представляется чуждым самому духу христианства, - должно быть отброшено, и, наоборот, истин-ное, то, что по духу, по мироощущению близко Евангелию (пусть даже и в русле языческой традиции) необходимо воспринять и переосмыслить по-новому. Ведь, по словам св. Иустина, “…все, что сказано кем-нибудь хорошего, принад-лежит нам, христианам”.

Иной взгляд на значение греческой культуры присущ уче-нику св. Иустина - Татиану. Так, если богословие св. Иустина говорит нам о неких “христианах до Христа”, то Татиан в своей “Речи против эллинов” полностью отвергает все философское наследие античности как “языческие заблужде-ния, как детские бредни”. Для него в одном только христиан-ском учении и может содержаться истина. “Бога <…> вы не знаете; и споря между собою, сами ниспровергаете друг друга”, - говорит он, обращаясь к греческим философам и мифо-творцам.

Для представителей данного направления, оценивающего греческую “мудрость” однозначно отрицательно как целиком чуждую христианскому учению, идейно близкими представ-ляются совсем другие слова все того же апостола Павла: “Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верую-щих” (1 Кор 1:20-21). И потому для еще одного “обличителя” античной культурной традиции - Тертуллиана - христианская вера есть прежде всего “безумие для эллинов”, “юродство во Христе”: “и умер Сын Божий - это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес - это несомненно, ибо невозможно”. Приписываемые богословской средневековой традицией этому латинскому автору слова Credo quia absurdum вполне выражают как его собственный взгляд на смысл христианской веры, так и то противопоставление понятий - “безумия веры” и “велеречивой эллинской премудрости”, которое имело место в сознании ряда древних церковных писателей. По убеждению Тертуллиана, именно дохристи-анская философия как таковая и породила все ереси - “как раз от философии сами-то ереси и получают подстре-кательство”. По сути отсюда впервые и возникает знаменитое противопоставление Афин и Иерусалима: “Что Афины - Иерусалиму? что Академия - Церкви? что еретики - христианам?”

Такой взгляд на языческую культуру существовал в Церкви на равных правах с упомянутой уже ранее “иустиновской” точкой зрения. “Широта” позиции Иустина берет свое начало еще в философско-богословском учении Филона из Алек-сандрии. Дальнейшее свое развитие она получила в творениях представителей Александрийской школы христианской мысли - прежде всего в учении Климента Александрийского.

Античная философия, по утверждению Климента, “была для эллинов таким же руководителем, каким был и закон для евреев, и приводила их, как детей, ко Христу (см. Гал 3:23-24)”. Философия, как он пишет, “некогда уже и сама по себе оправдывала эллинов”. Однако даже Климент не отрицает, что хотя “учения эллинов, пусть они истинны, пусть и име-нами называются тождественными с употребительными у нас, все-таки от содержимых нами значительно отклоняются; и предметы наших учений важнее, и доказательства наши точнее, и действительность им свойственна Божественная <…> ибо мы научены Самим Богом (1 Фес 4:9), получив эти по истине Священные Писания от Сына Божия”.

Здесь необходимо отметить, что даже при подобном сход-стве общей оценки античных философских учений в творениях Климента Александрийского с мнением о том же предмете св. Иустина Философа конечные цели в их высказываниях по это-му вопросу были все же несколько отличны друг от друга. Само различие эпох, в которые жили св. Иустин и Климент, определило и различие их подхода к проблеме “оправдания” античной культуры. По замечанию современного историка философии Г. Г. Майорова, “задача Иустина - показать убежденным язычникам, что христианское учение не является абсурдным с точки зрения наиболее “духовных” образцов языческой философии и поэтому заслуживает терпимого к себе отношения. Задача Климента - убедить христиан или желаю-щих стать таковыми, что языческая философия в большинстве случаев не является абсурдной с точки зрения христианского вероучения, что она, более того, служила “приуготовлением” к христианству и поэтому заслуживает всяческого уважения и изучения. В первом случае - апология христианства перед судом античной культуры, во втором - скорее апология античной культуры перед судом христианства”.

Итак, теперь уже не христианское вероучение, но язычес-кая философия нуждается в оправдании и защите.

Вместе с дальнейшим развитием православной богослов-ской мысли, с постепенным превращением христианства в официально и повсеместно принятое в государстве вероучение, начинает терять свою актуальность и вопрос о значении античной культурной традиции именно как явления, под-готовившего эллинский мир к восприятию христианского Откровения. Отныне вопрос о языческой культуре сводится лишь к одному: допустимо ли использовать классические образцы античных философских и литературных, музыкальных и живописных произведений при формировании уже собст-венно христианской культуры, при воспитании христианской личности?

На это важнейшее вопрошание эпохи и дали свой ответ представители поистине “золотого века” христианской мысли - святители Василий Великий и Григорий Богослов. И здесь следует обратиться к трактату свт. Василия Великого “К юно-шам о том, как пользоваться языческими сочинениями”.

Для свт. Василия, оценивающего языческие книги главным образом с точки зрения их сугубо нравственной пользы, безусловную важность и подлинно высокий духовный авто-ритет могут иметь, конечно же, только Священное Писание и Предание - таинственные и богооткровенные. Однако, как считает Святитель, в тот период нашей жизни, когда мы еще лишь начинаем наше “возрастание”, еще только приближаемся к постижению непреходящей значимости божественного откровения, книг Библии, “мы и в других писаниях, не вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око, как в некоторых тенях и зеркалах”. Подвиг веры, - к которому мы все призваны и ради исполнения которого мы отдаем порой все наши силы, - по убеждению свт. Василия Великого, трудно совершить без достаточно подробного знакомства со светской культурой, без бесед “и со стихотворцами, и с историками, и с ораторами, и со всяким человеком, от кого только может быть лишь какая-либо польза к попечению о душе”. Творения античных мыслителей как бы “отражают” в себе некий свет, отблеск подлинной богооткровенной истины - пусть и несколько искаженно (подобно тому, как солнечный свет отражается в воде), но при этом вполне зримо, ощутимо. Только уже значительно позднее, - привыкнув к подобной “мягкой пище”, - мы обращаемся собственно к Священному Писанию: познав отраженный, вторичный свет, учимся смот-реть и на само солнце.

Интересно отметить, что, по убеждению свт. Василия, Свя-щенное Писание, равно как и сочинения античных фило-софов, как бы возрастают на “едином древе”. “Конечно, - говорит он, - собственное превосходство дерева - изоби-ловать зрелыми плодами; но оно носит на себе и некоторое украшение - листы, колеблющиеся на ветвях: так и в душе истина есть преимущественный плод, но не лишено прият-ности и то, если облечена душа внешнею мудростию, как листьями, которые служат покровом плоду и производят не неприличный вид”. Именно поэтому-то, по толкованию свт. Василия, для ветхозаветных пророков Моисея и Даниила было отнюдь не зазорным делом изучение языческой мудрости - будь то мудрость египетская или халдейская.

Как правило, во всех других писаниях Святителя имена греческих философов, поэтов и народных героев упоминаются крайне редко. Однако в трактате “К юношам” перед взором читателя проходит целая вереница знаменитых исторических деятелей, любомудров и литературных персонажей, известных по лучшим образцам эллинских языческих сочинений. Личности Гесиода и Гомера, Платона и Сократа, Фидия и Поликлета, Евклида и Диогена, Одиссея и Геракла служат для свт. Василия примером подлинно высокой, в известном смысле даже и сходной с христианской нравственности. Говоря о тех или иных поступках Сократа, Перикла или Александра Македонского, Святитель все время старается провести некую параллель между их деяниями и теми добродетельными устремлениями, что были нам предуказаны от творения и с такой полнотой выражены Самим Спасителем в Его Нагорной проповеди. Так Сократ, не задумываясь, “подставляет другую щеку”, Перикл - от всего сердца желает добра своим врагам, Александр - не только не совершает прелюбодеяния, но стремится не согрешить даже и в мыслях. Каждый из них по-своему как бы предощущает, предугадывает все те великие, подлинно высоконравственные принципы, которые были сформулированы и изречены несколько веков спустя на холмах далекой Галилеи.

Конечно же, свт. Василий постоянно подчеркивает разли-чие между языческими сочинениями. Он говорит о полезности многих из произведений античных авторов, не забывая при этом отметить и те опасные тенденции, которые в них содержатся. “Посему, - пишет Святитель, - со всяким охранением на-добно оберегать душу, чтоб, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь худого, как иные с медом глотают ядовитые вещества. Поэтому не будем хвалить стихо-творцев, когда злословят, насмехаются, представляют влюблен-ных и упивающихся, или когда ограничивают блаженство раз-дольным столом и разгульными песнями. Всего же менее будем внимать им, когда говорят что-нибудь о многих богах, и при-том разномыслящих”.

И все же “злоупотребление не отменяет употребления”: по убеждению свт. Василия, и языческие сочинения бывают способны принести нам немалую пользу. Через посредство философии и литературы, скульптурных изображений и мозаичных картин античности человек, по мнению Святителя, также может в значительной мере приблизиться к истине христианства. Как, срывая розу, мы способны избежать ее шипов, так, читая труды Гомера или Платона, мы можем, оставив в стороне все чуждое православному мировосприятию, найти в них много поистине высоких и великих мыслей, чистых нравственных идеалов. “В тщательно собирающих пользу с каждой вещи (людях - П. М .), - пишет святитель Василий Великий, - как и в больших реках, отовсюду, обыкновенно, прибывает многое”.

Сам научившись такой “языческой мудрости” во время жизни в Афинах, свт. Василий весьма успешно применял свое знание философского опыта в богословских сочинениях. По замечанию ряда исследователей истории христианской мысли, на него имел большое влияние платоновский “Тимей”, используемый Святителем при написании его знаменитого “Шестоднева”. Истолковывая ветхозаветный рассказ о Творе-нии мира, свт. Василий зачастую как бы “переводил”, “пере-лагал”, библейские космологические образы на философский эллинистический язык и наоборот.

Подобное отношение к античной культурной традиции также было бы возможно выразить словами святого апостола Павла. Христиане, воспринимая все самое ценное в много-различных культурах, цивилизациях и просто областях жизни, “пленяют всякое помышление в послушание Христу” (см. 2 Кор 10:5), как бы берут на вооружение все лучшее, присваивая себе. И действительно - немало полезного и важного содержится в той “внешней учености”, которой, по выражению святителя Григория Богослова, “многие из христиан, по худому разумению, гнушаются, как злохудожною, опасною и удаляющею от Бога. Недаром эти слова были сказаны свт. Григорием именно в прощальной речи над гробом свт. Василия Великого - того, кто первым из представителей “золотого века” выразил подлинно христианское отношение к наследию античности. “…В науках, - говорит далее свт. Григорий, - мы заимствовали исследования и умозрения, но отринули все то, что ведет к демонам, к заблуждению и во глубину погибели. Мы извлекли из них полезное даже для самого благочестия, чрез худшее научившись лучшему, и немощь их обратив в твердость нашего учения. Посему не должно унижать ученость, как рассуждают о сем некоторые: а напротив того, надобно признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве”. Свт. Василий Великий учит нас в своем “Шестодневе”, что все лучшее в этом мире, все поистине значимое, конечно же, может иметь своим источником одно и только одно Начало - Первейшего Художника и Творца всего сущего. Именно потому-то и оказывается верен древний христианский прин-цип: все лучшее в нашей жизни, принадлежа Богу, “даруется” Им и через Него всем христианам. Верно это и по отношению к высокой античной культуре. Душа человеческая - “христианка” по своей природе - всегда способна ощутить те богодарованные законы, что действуют в мире еще с момента его создания. Законы совести, идея блага воспринимались античными мыслителями быть может не менее остро, чем, скажем, нами - современными христианами. Пусть даже и лишенные знания об Истинном Боге, философы, поэты и художники античности все же прекрасно ощущали нечто такое, что позволяло им порой приблизиться к пониманию той божественной правды, которая в те времена почиталась принадлежавшей одному еврейскому народу - правды о Едином и Благом Творце.

Вместе с приходом в наш мир Искупителя, вместе с появ-лением Новозаветной Церкви произошло и некое умозри-тельное “преображение” античной культуры. Из “побасенок” о богах и героях, из злых и жестоких легенд мифологии, - из этой темной стороны древней цивилизации христианство не восприняло ничего. Но, с другой стороны, оно как бы “воцер-ковило” все то светлое, благое, духовно (или пусть хотя бы душевно) высокое, что содержится в эллинской языческой культуре. Преодолев узость иудейской культурной традиции - “выросши” из сделавшейся уже тесной ветхозаветной колыбели, - христианство шагнуло со своей проповедью в языческий мир, - не мир богов, титанов, героев, но мир умирающей, впавшей в “уныние” римской цивилизации. И тогда христианство, восприняв все лучшее, что было в этой цивилизации, как бы приобщило, “привило” ее к “древу Церкви”. На этом древе (вспомним символический образ у свт. Василия) уже были плоды, но еще не появилось достаточно густой листвы. Теперь же церковное древо пышно зазеленело. Превзойдя мрачноватую ограниченность восточной еврейской культуры, христианство украсилось яркими узорами мозаик, звучными мелодиями духовных песнопений, мерной красотой риторского искусства проповеди. Уныние античной цивили-зации исчезло вместе с уходом в небытие всего того темного, что жило в ней: мир уже обрел новую веру и новую надежду, веру во Христа и надежду на спасение, освятившие и просветлившие все важное для нас и благое, в том числе и человеческую культуру.

Протоиерей Георгий Флоровский пишет: “Нужно заметить: при истолковании Шестоднева св. Василий воспользовался, по-видимому, комментарием Поси-дония на Платонов «Тимей» (не сохранился)” (Флоровский Г. В. Восточные Отцы IV века. Париж, 1931, с. 67).

Святитель Григорий Богослов. Надгробное слово Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийския // Собрание творений. Т. 1. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994, с. 609.

Малков Петр

Вопрос об отношении складывающейся христианской традиции первых веков к дохристианской культуре возник очень рано - уже при изначальном зарождении православного богословия. В творениях христианских апологетов тема наследия античной философии, искусства и литературы была одной из самых важных и значимых.

Еще во II в., в произведениях св. Иустина Философа, с одной стороны, и Татиана - с другой, в основных чертах сложились два главных подхода к возможной оценке многоразличных писаний "эллинских любомудров".

Мнение по этому вопросу св. Иустина Философа (имея в виду его характеристику античной культуры в целом), как нам представляется, вполне правомерно соотнести с известными словами из проповеди святого апостола Павла в Афинах: "Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян 17:22-23). По учению св. Иустина, Логосу-Христу причастен весь человеческий род; "те, которые жили согласно со Словом, суть христиане, хотя бы считались за безбожников: таковы между эллинами - Сократ и Гераклит и им подобные... ". Следовательно, все ложное в их религиозных и философских построениях - то, что представляется чуждым самому духу христианства, - должно быть отброшено, и, наоборот, истинное, то, что по духу, по мироощущению близко Евангелию (пусть даже и в русле языческой традиции) необходимо воспринять и переосмыслить по-новому. Ведь, по словам св. Иустина, "...все, что сказано кем-нибудь хорошего, принадлежит нам, христианам".

Иной взгляд на значение греческой культуры присущ ученику св. Иустина - Татиану. Так, если богословие св. Иустина говорит нам о неких "христианах до Христа", то Татиан в своей "Речи против эллинов" полностью отвергает все философское наследие античности как "языческие заблуждения, как детские бредни". Для него в одном только христианском учении и может содержаться истина. "Бога <...> вы не знаете; и споря между собою, сами ниспровергаете друг друга", - говорит он, обращаясь к греческим философам и мифотворцам.

Для представителей данного направления, оценивающего греческую "мудрость" однозначно отрицательно как целиком чуждую христианскому учению, идейно близкими представляются совсем другие слова все того же апостола Павла: "Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих" (1 Кор 1:20-21). И потому для еще одного "обличителя" античной культурной традиции - Тертуллиана - христианская вера есть прежде всего "безумие для эллинов", "юродство во Христе": "и умер Сын Божий - это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес - это несомненно, ибо невозможно. Приписываемые богословской средневековой традицией этому латинскому автору слова Credo quia absurdum вполне выражают как его собственный взгляд на смысл христианской веры, так и то противопоставление понятий - "безумия веры" и "велеречивой эллинской премудрости", которое имело место в сознании ряда древних церковных писателей. По убеждению Тертуллиана, именно дохристианская философия как таковая и породила все ереси - "как раз от философии сами-то ереси и получают подстрекательство". По сути отсюда впервые и возникает знаменитое противопоставление Афин и Иерусалима: "Что Афины - Иерусалиму? что Академия - Церкви? что еретики - христианам?".

Такой взгляд на языческую культуру существовал в Церкви на равных правах с упомянутой уже ранее "иустиновской" точкой зрения. "Широта" позиции Иустина берет свое начало еще в философско-богословском учении Филона из Александрии. Дальнейшее свое развитие она получила в творениях представителей Александрийской школы христианской мысли - прежде всего в учении Климента Александрийского.

Античная философия, по утверждению Климента, "была для эллинов таким же руководителем, каким был и закон для евреев, и приводила их, как детей, ко Христу (см. Гал 3:23- 24)". Философия, как он пишет, "некогда уже и сама по себе оправдывала эллинов". Однако даже Климент не отрицает, что хотя "учения эллинов, пусть они истинны, пусть и именами называются тождественными с употребительными у нас, все-таки от содержимых нами значительно отклоняются; и предметы наших учений важнее, и доказательства наши точнее, и действительность им свойственна Божественная <...> ибо мы научены Самим Богом (1 Фее 4:9), получив эти по истине Священные Писания от Сына Божия".

Здесь необходимо отметить, что даже при подобном сходстве общей оценки античных философских учений в творениях Климента Александрийского с мнением о том же предмете св. Иустина Философа конечные цели в их высказываниях по этому вопросу были все же несколько отличны друг от друга. Само различие эпох, в которые жили св. Иустин и Климент, определило и различие их подхода к проблеме "оправдания" античной культуры. По замечанию современного историка философии Г.Г. Майорова, "задача Иустина - показать убежденным язычникам, что христианское учение не является абсурдным с точки зрения наиболее "духовных" образцов языческой философии и поэтому заслуживает терпимого к себе отношения. Задача Климента - убедить христиан или желающих стать таковыми, что языческая философия в большинстве случаев не является абсурдной с точки зрения христианского вероучения, что она, более того, служила "приуготовлением" к христианству и поэтому заслуживает всяческого уважения и изучения. В первом случае - апология христианства перед судом античной культуры, во втором - скорее апология античной культуры перед судом христианства".

Итак, теперь уже не христианское вероучение, но языческая философия нуждается в оправдании и защите.

Вместе с дальнейшим развитием православной богословской мысли, с постепенным превращением христианства в официально и повсеместно принятое в государстве вероучение, начинает терять свою актуальность и вопрос о значении античной культурной традиции именно как явления, подготовившего эллинский мир к восприятию христианского Откровения. Отныне вопрос о языческой культуре вводится лишь к одному: допустимо ли использовать классические образцы античных философских и литературных, музыкальных и живописных произведений при формировании уж собственно христианской культуры, при воспитании христианской личности?

На это важнейшее вопрошание эпохи и дали свой ответ представители поистине "золотого века" христианской мысли - святители Василий Великий и Григорий Богослов, и здесь следует обратиться к трактату свт. Василия Великого "К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями".

Для свт. Василия, оценивающего языческие книги равным образом с точки зрения их сугубо нравственной пользы, безусловную важность и подлинно высокий духовный авторитет могут иметь, конечно же, только Священное Писание и Предание - таинственные и богооткровенные. Однако, как считает Святитель, в тот период нашей жизни, когда мы еще лишь начинаем наше "возрастание", еще только приближаемся к постижению непреходящей значимости божественного откровения, книг Библии, "мы и в других писаниях, вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око как в некоторых тенях и зеркалах". Подвиг веры, - к которому мы все призваны и ради исполнения которого мы отдаем порой все наши силы, - по убеждению свт. Василия Великого, трудно совершить без достаточно подробного знакомства со светской культурой, без бесед "и со стихотворцами, и с историками, и с ораторами, и со всяким человеком, от кого только может быть лишь какая-либо польза к попечению о душе". Творения античных мыслителей как бы "отражают" в себе некий свет, отблеск подлинной богооткровенной истины - пусть и несколько искаженно (подобно тому, как солнечный свет отражается в воде), но при этом вполне зримо, ощутимо. Только ухе значительно позднее, - привыкнув к подобной "мягкой пище", - мы обращаемся собственно к Священному Писанию: познав отраженный, вторичный свет, учимся смотреть и на само солнце.

Интересно отметить, что, по убеждению свт. Василия, Священное Писание, равно как и сочинения античных философов, как бы возрастают на "едином древе". "Конечно, - говорит он, - собственное превосходство дерева - изобиловать зрелыми плодами; но оно носит на себе и некоторое украшение - листы, колеблющиеся на ветвях: так и в душе истина есть преимущественный плод, но не лишено приятности и то, если облечена душа внешнею мудростию, как листьями, которые служат покровом плоду и производят не неприличный вид". Именно поэтому-то, по толкованию свт. Василия, для ветхозаветных пророков Моисея и Даниила было отнюдь не зазорным делом изучение языческой мудрости - будь то мудрость египетская или халдейская.

Как правило, во всех других писаниях Святителя имена греческих философов, поэтов и народных героев упоминаются крайне редко. Однако в трактате "К юношам" перед взором читателя проходит целая вереница знаменитых исторических деятелей, любомудров и литературных персонажей, известных по лучшим образцам эллинских языческих сочинений. Личности Гесиода и Гомера, Платона и Сократа, Фидия и Поликлета, Евклида и Диогена, Одиссея и Геракла служат для свт. Василия примером подлинно высокой, в известном смысле даже и сходной с христианской нравственности. Говоря о тех или иных поступках Сократа, Перикла или Александра Македонского, Святитель все время старается провести некую параллель между их деяниями и теми добродетельными устремлениями, что были нам предуказаны от творения и с такой полнотой выражены Самим Спасителем в Его Нагорной проповеди. Так Сократ, не задумываясь, "подставляет другую щеку", Перикл от всего сердца желает добра своим врагам, Александр - не только не совершает прелюбодеяния, но стремится не согрешить даже и в мыслях. Каждый из них по-своему как бы предощущает, предугадывает все те великие, подлинно высоконравственные принципы, которые были сформулированы и изречены несколько веков спустя на холмах далекой Галилеи.

Конечно же, свт. Василий постоянно подчеркивает различие между языческими сочинениями. Он говорит о полезности многих из произведений античных авторов, не забывая при этом отметить и те опасные тенденции, которые в них содержатся. "Посему, - пишет Святитель, - со всяким охранением надобно оберегать душу, чтоб, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь худого, как иные с медом глотают ядовитые вещества. Поэтому не будем хвалить стихотворцев, когда злословят, насмехаются, представляют влюбленных и упивающихся, или когда ограничивают блаженство раздольным столом и разгульными песнями. Всего же менее будем внимать им, когда говорят что-нибудь о многих богах, и притом разномыслящих".

И все же "злоупотребление не отменяет употребления": по убеждению свт. Василия, и языческие сочинения бывают способны принести нам немалую пользу. Через посредство философии и литературы, скульптурных изображений и мозаичных картин античности человек, по мнению Святителя, также может в значительной мере приблизиться к истине христианства. Как, срывая розу, мы способны избежать ее шипов, так, читая труды Гомера или Платона, мы можем, оставив в стороне все чуждое православному мировосприятию, найти в них много поистине высоких и великих мыслей, чистых нравственных идеалов. "В тщательно собирающих пользу с каждой вещи (людях - П. М.), - пишет святитель Василий Великий, - как и в больших реках, отовсюду, обыкновенно, прибывает многое".

Сам научившись такой "языческой мудрости" во время жизни в Афинах, свт. Василий весьма успешно применял свое знание философского опыта в богословских сочинениях. По замечанию ряда исследователей истории христианской мысли, на него имел большое влияние платоновский "Тимей", используемый Святителем при написании его знаменитого "Шестоднева". Истолковывая ветхозаветный рассказ о Творении мира, свт. Василий зачастую как бы "переводил", "перелагал", библейские космологические образы на философский эллинистический язык и наоборот.

Подобное отношение к античной культурной традиции также было бы возможно выразить словами святого апостола Павла. Христиане, воспринимая все самое ценное в многоразличных культурах, цивилизациях и просто областях жизни, "пленяют всякое помышление в послушание Христу" (см. 2 Кор 10:5), как бы берут на вооружение все лучшее, присваивая себе. И действительно - немало полезного и важного содержится в той "внешней учености", которой, по выражению святителя Григория Богослова, "многие из христиан, по худому разумению, гнушаются, как злохудожною, опасною и удаляющею от Бога. Недаром эти слова были сказаны свт. Григорием именно в прощальной речи над гробом свт. Василия Великого - того, кто первым из представителей "золотого века" выразил подлинно христианское отношение к наследию античности. "...В науках, - говорит далее свт. Григорий, - мы заимствовали исследования и умозрения, но отринули все то, что ведет к демонам, к заблуждению и во глубину погибели. Мы извлекли из них полезное даже для самого благочестия, чрез худшее научившись лучшему, и немощь их обратив в твердость нашего учения. Посему не должно унижать ученость, как рассуждают о сем некоторые: а напротив того, надобно признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве". Свт. Василий Великий учит нас в своем "Шестодневе", что все лучшее в этом мире, все поистине значимое, конечно же, может иметь своим источником одно и только одно Начало - Первейшего Художника и Творца всего сущего. Именно потому-то и оказывается верен древний христианский принцип: все лучшее в нашей жизни, принадлежа Богу, "даруется" Им и через Него всем христианам. Верно это и по отношению к высокой античной культуре. Душа человеческая - "христианка" по своей природе - всегда способна ощутить те богодарованные законы, что действуют в мире еще с момента его создания. Законы совести, идея блага воспринимались античными мыслителями быть может не менее остро, чем, скажем, нами - современными христианами. Пусть даже и лишенные знания об Истинном Боге, философы, поэты и художники античности все же прекрасно ощущали нечто такое, что позволяло им порой приблизиться к пониманию той божественной правды, которая в те времена почиталась принадлежавшей одному еврейскому народу - правды о Едином и Благом Творце.

Вместе с приходом в наш мир Искупителя, вместе с появлением Новозаветной Церкви произошло и некое умозрительное "преображение" античной культуры. Из "побасенок" о богах и героях, из злых и жестоких легенд мифологии, - из этой темной стороны древней цивилизации христианство не восприняло ничего. Но, с другой стороны, оно как бы "воцерковило" все то светлое, благое, духовно (или пусть хотя бы душевно) высокое, что содержится в эллинской языческой культуре. Преодолев узость иудейской культурной традиции - "выросши" из сделавшейся уже тесной ветхозаветной колыбели, - христианство шагнуло со своей проповедью в языческий мир, - не мир богов, титанов, героев, но мир умирающей, впавшей в "уныние" римской цивилизации. И тогда христианство, восприняв все лучшее, что было в этой цивилизации, как бы приобщило, "привило" ее к "древу Церкви". На этом древе (вспомним символический образ у свт. Василия) уже были плоды, но еще не появилось достаточно густой листвы. Теперь же церковное древо пышно зазеленело. Превзойдя мрачноватую ограниченность восточной еврейской культуры, христианство украсилось яркими узорами мозаик, звучными мелодиями духовных песнопений, мерной красотой риторского искусства проповеди. Уныние античной цивилизации исчезло вместе с уходом в небытие всего того темного, что жило в ней: мир уже обрел новую веру и новую надежду, веру во Христа и надежду на спасение, освятившие и просветлившие все важное для нас и благое, в том числе и человеческую культуру.

Глава I. Библейское учение об отношении к язычникам

Евангельское учение о проповеди начиналось общим призывом: «…на путь к язычникам не ходите…» (Мф. 10, 5).

Ветхозаветное отношение к язычникам было достаточно определенным: так, например, в четырех местах Пятикнижия имеются предостережения о следовании их порочному образу жизни (Лев. 18, 3; 20, 23; Втор. 12, 30-31; 18, 9-12). В первую очередь, осуждается язычество египтян: «По делам земли Египетской, в которой вы жили, не поступайте…», но далее говорится более о предосудительном образе жизни язычников «земли Ханаанской» (Лев. 18, 3). Запрещается следовать «обычаям народа» (20, 23) и, прежде всего, их форме чуждого служения, посвященного иным богам (Втор. 18, 12).

Чуждое служение (евр. авода зара ) представляется как любая форма служения или культа, не связанного со служением и культом Богу израильтян. Отвергается не существование языческого культа как такового, а его действенность, его мистическая реальность (Ис. 66, 3). Позже такое отношение к языческому культу найдет место и в самих новозаветных текстах. Ап. Павел учил об идолах и языческом культе: «…идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, — но у нас один Бог…» (1 Кор. 8, 4-6). Подобные слова направлены именно против двоеверцев, совмещающих веру в Единого Бога с верой в действенность языческих мистерий, церемоний и обрядов. На протяжении всего Ветхого Завета мы сталкиваемся с подобным двоеверием, совмещением служения Богу и служения идолам. О сыне царя Давида сказано: «И возлюбил Соломон Господа, ходя по уставу Давида, отца своего; но и он приносил жертвы и курения на высотах» (3 Цар. 3, 3). Ап. Павел категорично выступает против подобной практики: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами?» (2 Кор. 6, 14-16). Подобное суровое отношение к двоеверию получило продолжение и в самих церковных канонах. Ап. Павел, не признавая значимости (реальности) языческого поклонения идолам («идол в мире ничто»), догадывался о том, что злые духи могут использовать идолопоклонство в своих собственных целях: «…язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами» (1 Кор. 10, 20). Но подобная опасность для него существует только по отношению к двоеверным. Сами верующие в его понимании не могут оскверниться и от самого идоложертвенного, вкушение которого, скорее, должно запрещать ради немощных в вере: «Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля, и что наполняет ее» (1 Кор. 10, 28). Сам ап. Павел, похоже, придерживается совсем иного принципа: «Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть» (Тит. 1, 15). Позже в истории Церкви вкушение идоложертвенного будет граничить, а иногда и являться открытой формой отречения от Христа .

Итак, начиная именно с новозаветных времен, меняется отношение к язычникам. Хотя в начале Своей проповеднической деятельности Христос призывал апостолов: «…и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите…» (Мф. 10, 5); и Сам сначала отверг хананеянку, пришедшую к Нему (Мф. 15, 22-27). Он же одобрил ее смирение и веру словами: «…о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему...» (Мф. 15, 28). Нечто подобное сказал Христос и римскому сотнику: «…истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры» (Мф. 8, 10). Далее Господь присовокупил к сказанному в адрес сотника-язычника: «Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном» (Мф. 8, 11). Нечто подобное Он произносит, когда узнает об интересе, проявленному к Нему со стороны греков (еллинов): «…пришел час прославиться Сыну Человеческому» (Ин. 12, 23). Похоже, что и слова, сказанные святым Иоанном Крестителем при Иордане: «…ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф. 3, 9), относились к римским центурионам, которые охраняли большое скопление народа при Иордане, где следили за порядком.

Здесь заслуживает нашего внимания и следующий текст из Евангелия от Луки, который начинается прямой речью Христа: «Поистине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле, и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую; много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина. Услышав это, все в синагоге исполнились ярости» (Лук. 4, 25-28). Подобное отношение Сына Божия к язычникам не могло не волновать книжников и фарисеев.
С другой стороны, слова Христа: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями…» (Мф. 7, 6) относятся, с нашей точки зрения, и к язычникам-«псам» и еллинизированным евреям-«свиньям». И все же проповедь Христова Евангелия оканчивается призывом начать дело славного обращения язычников в истинную веру: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам…» (Мф. 28, 19-20).

Святой апостол Иаков предлагает «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, — радоваться» (Иак. 1, 1). Надо заметить, что агадическая (пасхальная) радость была присуща всему апостольскому веку. Уход в христианство воспринимался православными верующими как бегство из Египта греховного. Это был новый «Исход». И теперь он имел значение не для одного народа, но для всех чад Божьих, «находящихся в рассеянии». В это время и исполнялось древнее пророчество о шатрах Сима: «да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых» (Быт. 9, 27). Это было великое начало обращения язычников в истинную веру, о котором святой апостол Петр позже скажет: «некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда не помилованные, а ныне помилованы» (1 Пет. 2, 10). Поэтому слова св. Иакова, обращенные к находящимся в рассеянии, не имеет смысла воспринимать как слова епископа Иерусалима, обращенные только к его еврейской пастве (Иак. 1, 1). Да! Он говорит как патриарх Иерусалима. Но Иерусалима как вселенской апостольской столицы, от стен которой и прозвучал великий миссионерский призыв Христа Спасителя: «…идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет…» (Мк. 16, 15-16).

Святой апостол Павел (он же Апостол языков) писал о себе: «Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину» (Рим. 1, 16). Он же восклицал: «Вам говорю, язычникам. Как Апостол язычников, я прославляю служение мое» (Рим. 11, 13). Ради проповеди среди язычников Павел и Варнава даже отрясают прах от ног своих на иудеев, чтобы идти к язычникам и там благовествовать веру в Иисуса Христа (Деян. 31, 51). Возникают даже два направления в общецерковной миссионерской работе, как бы две новые формы, о чем ап. Павел и говорит: «…мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, — ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников» (Гал. 2, 7-8).

В книге «Деяний Святых Апостолов» рассказывается о сотнике Корнилии (возможно прозелите, но никак не христианине). О нем говорится: «благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу» (Деян. 10, 2).
Ап. Павел, когда был в Афинах и осматривал наполненный идолами ареопаг, не закатил там, так сказать, «благочестивой» истерики (столь свойственной современным сторонникам «черного пиара» в области религиоведения), а подумал о душах несчастных язычников. Сказано: «И, став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел жертвенник, на котором написано: «неведомому Богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17, 22-23) . Трудно представить, какой бы шум подняли современные «православные» религиоведы, скажи нечто подобное православный священник-миссионер, например, в кришнаитском ашраме. Но нужно внимательнее отнестись к словам Апостола в ареопаге. Прежде всего, он говорит очень осторожно, опасаясь, как бы ему самому не согрешить. Он не говорит: «вы… особенно набожны», а присовокупляет слова «как бы». И этим самым, расположив язычников к себе, в то же время не согрешает и против собственной своей веры. Далее, когда он говорит: «осматривая ваши святыни», он делает акцент именно на словах «ваши святыни», имея в виду, что для него самого все эти «святыни» — языческая мерзость. Блаженный Феофилакт поясняет: «Нашел в городе не книгу Божественную, а стоявшее капище и, воспользовавшись надписью на капище, разрушил самое капище. Да что же и оставалось ему делать? Еллины все были неверующими. Если бы он стал беседовать с ними на основании евангельского учения, они стали бы смеяться над ним; если бы на основании пророков — не имели бы доверия к нему. Он неприятеля покорил его же оружием. Вот это-то и есть то, о чем он говорит: «был… для чуждых закона — как чуждый закона» (1 Кор. 9, 21) .

Позже в ранней христианской литературе о некоторых язычниках будут говорить уже как о христианах до Христа. Так, например, св. Иустин Мученик писал о языческих философах: «И все, что когда-либо сказано и открыто хорошего философами и законодателями, все это ими сделано соответственно мере нахождения ими и созерцания Слова (т. е. Христа — О.С .)… из живших до Христа, по Его человечеству… Самый твердый из всех них в этом деле (т.е. познании Истины — О.С .) Сократ» .

Подобная трансформация отношения к язычникам от резко отрицательного (ветхозаветного) до терпимого и даже доброжелательного (христианского) была обусловлена серьезным намерением обратить самих заблудших язычников в истинную веру. Уже в XVIII веке для православного миссионера возможно было сказать о своих взаимоотношениях с языческими племенами: «Я нянька для тамошних народцев» . Только такое доброжелательное отношение к заблудшим и могло способствовать их обращению в истинную веру. Именно доброжелательным отношением к язычникам-инородцам (их языку, культуре и быту) обусловлен успех православной миссии в Китае и Японии в XIX веке.

Именно новозаветное христианское учение о спасении вырвало сотериологию из узконационалистических тисков иудаизма. Но, как это не печально, закваска фарисейская все же проникла и в христианский мир (Мф. 16, 6), где всегда находились сторонники более чем странного отношения к проповеди «не своим»; таковые и поныне придерживаются принципа: «православие только для православных». В этом они очень близко стоят к талмудическому иудаизму, единственному вероучению, неодобрительно относящемуся к обращению «посторонних» в свою собственную веру.

Апогей христианской сотериологии, не знающей национально-этнических границ, — известный текст из Книги Откровения ап. Иоанна Богослова: «После сего взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу!» (Отк. 7, 9-10).

«Аще который христианин принесет елей в капище языческое, или в синагогу, в их праздники, или возжжет свещу: да будет отлучен от общения церковного» (Апостольское правило 71-е); «Не должно праздновать с язычниками и приобщатися безбожию их» (Правило св. поместного собора Лаодикийского 39-е); «Заблагоразсуждено, чтобы дети состоящих в клире не совокуплялись браком с язычниками или еретиками» (Правило св. поместного собора Карфагенскаго 30-е) .

Правила 1-е, 2-е, 3-е, 4-е св. поместного собора Анкирского. Там же, с. 116-117.

Св. Иоанн Златоуст так писал об ап. Павле: «И однако, имея такую любовь ко Христу, он никого не подвергал ни обиде, ни принуждению, ни анафеме: иначе он не привлек бы к Богу столько народов и целых городов… О, отеческое сердце! Он называл богочтительными эллинов - идолопоклонников, нечестивых. Почему? Потому, что они, подобно благочестивым, совершали свое богослужение, думая, что они чтут Бога, быв сами уверены в том. Подражать этому (поведению ап. Павла - О.С .) увещеваю всех вас, а вместе с вами и самого себя». См.: Иоанн Златоуст, свт. Творения. СПб., 1898. Т. 1. С. 764-765.

Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности.

Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое.

Священное Писание - это наука на всю жизнь: не только юноши-ученика, но и самого великого богослова, не мирянина лишь и новоначального, но и высшего духовного чина и мудрого старца.

Епископ Александр (Милеант)

Отеческая письменность есть не только неприкосновенная сокровищница Предания... Отеческие творения являются для нас источником творческого вдохновения, примером христианского мужества и мудрости. Это есть школа христианской мысли, христианского любомудрия... вечный мир нестареющего опыта и умозрения...

Протоиерей Георгий Флоровский

Для каждого православного христианина Священное Писание, как Откровение Самого Бога человеку, является эталоном всей его жизни, является той призмой, через которую он должен пропускать все свои мысли, желания, поступки. Этой, поистине Книгой книг, прихожанин, как меркой, должен измерять все новые идеи, витающие в его обществе, мнения, навязываемые вне церковной ограды.

Но, к сожалению, Библия, зачастую, не является настольной книгой прихожанина, особенно это справедливо относительно прихожан сельской местности. Слухи, распространяемые протестантами, о том, что «православные Библию только целуют», все-таки, имеют под собой опору. Знание Священного Писания многими православными прихожанами и даже священнослужителями оставляет желать лучшего. Об этом остро замечает современный богослов епископ Иларион (Алфеев), он пишет: «Вопрос о роли Священного Писания в Православной Церкви приобретает сегодня особую остроту. Библия не является частью жизни большинства русских (опять же, актуально это на всем постсоветском пространстве - А.И.) православных христианин. Православные любят говорить о том, что, в отличие от протестантов, у которых sola Scriptura («только Писание»), у них есть Писание и Предание. Однако Предание (именно Предание с большой буквы, а не «предания старцев», которыми многие православные христиане сегодня предпочитают руководствоваться) включает в себя Писание в качестве неотъемлемой составной части: быть православным христианином и не знать Библию нелепо и грешно». Иларион (Алфеев), епископ. Православное богословие на рубеже эпох. К., 2002. С. 411.

Вот и в оценке места суеверий и остатков язычества в жизни и мировоззрении верующего человека, к Священному Писанию, мы должны прибегать в первую очередь.

Обратимся сначала к Ветхому Завету, ведь через него Господь обращается к нам, новому Израилю.

Уже первыми книгами, Торой Моисеевой, строжайшим образом общение с чародеями, гадателями, представителями оккультизма того времени и даже присутствие их среди народа Божьего было строго запрещено Законом: «Не ешьте с кровью; не ворожите и не гадайте… Не обращайтесь к вызывающим мертвых, и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19. 26, 31). «И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их, то Я обращу лице Мое на ту душу и истреблю ее из народа ее… Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них» (Лев. 20. 6, 27). Ясно видим, что Господь ревнует о Себе, а отступление от Него именует блудом. Ибо отношения души человека с Богом, а здесь и целого народа, схожи с таинством брака «Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика…» (Еф. 5. 31,32).

И если один из супругов совершает прелюбодеяние, то тем самым, причиняет огромный вред и себе, и другому супругу. То же и в наших отношениях с Богом. Господь предупреждает не ходить путями языческих народов, потому что их боги лживы, на самом же деле «Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19. 31). В противном случае ветхозаветному человеку Господь грозит смертью, в наше же новозаветное время - это смерть духовная.

«Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это… Ибо народы сии, которых ты изгоняешь, слушают гадателей и прорицателей, а тебе не то дал Господь Бог твой» (Втор. 18. 10-14). Опять видим Божественное запрещение даже иметь среди народа человека, участвующего в делах тьмы.

Довольно знаменателен также факт, описываемый пророком Моисеем в связи с исходом еврейского народа из Египта. Когда Аарон подтверждал перед фараоном истинность Бога Израиля и серьезность своих намерений, то бросил жезл свой, и Господь претворил его в змея, тем самым показывая Свое могущество. Тогда «призвал фараон мудрецов Египетских и чародеев; и эти волхвы Египетские сделали то же своими чарами: каждый из них бросил свой жезл, и они сделались змеями, но жезл Ааронов поглотил их жезлы». (Исх. 7. 10-12). Господь попустил волхвам языческим сотворить чудо, но для того, чтобы их же и посрамить, и в последующих чудесах Он показал их слабость, ибо сила Божия во много раз превосходила силы языческих богов, которым поклонялись языческие чародеи. Это мы должны помнить и сейчас - Господь в любой момент может посрамить служителей бесовских.

Через пророка Иезекииля Господь грозит судом над язычниками: «Они отвергли постановления Мои и по уставам Моим не поступают. Посему так говорит Господь Бог: за то, что вы умножили беззакония ваши более, нежели язычники, которые вокруг вас, по уставам Моим не поступаете и постановлений Моих не исполняете… посему так говорит Господь Бог: вот и Я против тебя, Я Сам, и произведу среди тебя суд перед глазами язычников» (Иез. 5. 6-8).

А пророк Осия называет прорицателя «безумцем» и «глупцом»: «Да узнает Израиль, что глуп прорицатель, безумен выдающий себя за вдохновенного, по причине множества беззаконий твоих и великой враждебности» (Ос. 9. 7).

Пророк Захария говорит, что лживые прорицатели сами устыдятся дел своих: «Тогда, если кто будет прорицать, то отец его и мать его, родившие его, скажут ему: тебе не должно жить, потому что ты ложь говоришь во имя Господа; и поразят его отец его и мать его, родившие его, когда он будет прорицать. И будет в тот день, устыдятся такие прорицатели, каждый видения своего, когда будут прорицать, и не будут надевать на себя власяницы, чтобы обманывать. И каждый скажет: я не пророк, я земледелец, потому что некто сделал меня рабом от детства моего» (Зах. 13. 3, 4).

В Новом Завете язычник с предельной ясностью противопоставляется христианину: «Если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18. 17), (Мф. 5. 47; 6. 7, 32; 10. 5; Лк. 21. 24 и так далее).

Апостол Павел прямо утверждает, что «…имя Божие хулится у язычников» (Рим. 2. 24). Они «…называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся… (Рим. 1. 23, 24). Вот в чем их основное заблуждение - вместо прославления творения как создания Божия, «они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца...» (Рим. 1. 25).

И поэтому христианством решительно не приемлется хоть какое-либо раздвоение в делах веры, малейшее проявление остатков языческих практик и обрядов. Должно следовать немедленное искоренение их. Вопрос консенсуса отпадает сам собой, потому как неприемлем в принципе. Сам Господь указывает: «Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Лк. 16. 13), а также: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12. 30).

Против такого рода синкретизма выступает и апостол Павел: «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской… Язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу. Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами» (1 Кор. 10. 20, 21).

Апостол прямо указывает на сходство волшебства, которое является явным проявлением магизма и оккультизма, с ужаснейшими пороками человечества: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное…, - и как приговор, - поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Гал. 5. 19-21).

А вот случай, описываемый апостолом Лукой в его «Деяниях», ярко характеризующий суть волхвований: отвратить от веры истинной в веру ложную, суетную. Когда, по приглашению проконсула Сергия Павла, апостолы Павел и Варнава излагали ему истины христианской веры, то «…Елима волхв (ибо то значит имя его) противился им, стараясь отвратить проконсула от веры. Но Савл, он же и Павел, исполнившись Духа Святаго и устремив на него взор, сказал: о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды! перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних? И ныне вот, рука Господня на тебя: ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени. И вдруг напал на него мрак и тьма, и он, обращаясь туда и сюда, искал вожатого. Тогда проконсул, увидев происшедшее, уверовал, дивясь учению Господню» (Деян. 13. 8-12).

Еще один случай столкновения апостолов с прорицателями, описанный в Деяниях: «Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицательным… Идя за Павлом и за нами, она кричала, говоря: сии человеки - рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час» (Деян. 16. 16-18). Толкуя это место, Блаженный Феофилакт Болгарский прямо называет этот дух «демоном». Далее святитель говорит: «Заградив ей уста, хотя она говорила и истину, он научает нас не допускать к себе демонов, хотя бы они принимали вид, что защищают истину, но преграждать им всякий повод к соблазну…» Феофилакт, архиепископ Болгарский. Толкования на Деяния Святых Апостолов. Просветитель. Электронная библиотека православной информации. www.seminaria.bel.ru. .

Из той же книги Деяний Апостолов мы узнаем о том, что под действием апостольской проповеди «из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми» (Деян. 19. 18). Таким образом, они отреклись от связи с демонами и засвидетельствовали несовместимость веры во Христа и чернокнижие.

А вот свидетельство апостола Иоанна: в видении он видит, как Господь противопоставляет праведников чародеям и идолослужителям, сравнивая их с убийцами: «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая» (Апок. 21. 8). И далее говорит, что Святые приобщатся древа жизни и войдут в город, символизирующий Царство Божие, «а вне -- псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду» (Апок. 22. 15). Таким образом, видим, что участь их не весьма завидна, это говорит книга, вещающая о судьбах мира, о его кончине.

А теперь обратимся к святоотеческой письменности, которая составляет значительную часть Священного Предания Церкви. Они, которые личным подвигом засвидетельствовали свою веру в Бога, победив в себе страсти, они - мученики, святители, преподобные, которые видели Христа глазами апостолов, дают однозначно негативную оценку языческим проявлениям и суевериям в христианской среде.

Обратимся к наиболее известным отцам Церкви.

Апологет III века Квинт Септимий Флорент Тертуллиан, порицая астрологию, тесно связывает ее с идолопоклонством и магией, как производной от них, а астрологов сравнивает с бесами. Он пишет, что «…нельзя не заметить некоторых искусств или профессий, благоприятствующих идолопоклонству… Но я утверждаю, что астрологи в этом случае уподобляются падшим ангелам, отошедшим от Бога для обольщения рода человеческого... Если магия наказуема, а астрология -- ее разновидность, то вместе с видом подлежит осуждению и разновидность. Так со времени появления Евангелия всякого рода софисты, астрологи, чародеи, маги, волхвователи должны быть неминуемо наказаны» Тертуллиан. Цит. по: Астрология и магия в свете православного учения. .

А вот взгляд на нашу проблему первого монаха преподобного Антония Великого, человека, который бросил вызов силам тьмы, ушедши в пустыню, который на себе испытал все наветы бесовские и победил их силой Христовой. Через Святителя Афанасия Великого он говорит: «Демоны все делают, говорят, шумят, притворствуют, производят мятежи и смятения к обольщению неопытных, стучат, безумно смеются, свистят; а если кто не обращает на них внимания, плачут и проливают уже слезы, как побежденные… Не должно нам бояться демонов … потому что они бессильны и не могут ничего более сделать, как только угрожать» Цит. по: Кураев А.В., диакон, проф. Почему православные такие?.. М., 2006. С. 353.. И далее: «Диавол есть человекоубийца искони. Между тем мы живы еще, и даже ведем образ жизни, противный диаволу. Итак, явно, что демоны не имеют никакой силы» Там же. С. 353. «Даже над свиниями не имеет власти диавол. Ибо, как написано в Евангелии, демоны просили у Господа, говоря: повели нам идти (Мф. 8. 31) в свиней. Если же не имеют власти над свиниями, тем паче не имеют над человеком, созданным по образу Божию» Там же. С. 353. И далее преподобный отец делает решительный и однозначный вывод: «Посему, должно бояться только Бога, а демонов презирать и нимало не страшиться их» Там же. С. 353.

Вот, например, как смотрел на приметы, так надолго осевшие в сознании христиан и дожившие до сего дня, Святитель Константинопольский Иоанн Златоуст: «Кто, выходя из своего дома, встречает кривого или хромого В наше время люди боятся встретить черную кошку (это как классический вариант суеверия), человека с пустыми ведрами, сумкой и даже встреча со священником сулит встретившему несчастье. и разумеет это как примету, тот мыслит дело сатанинское, ибо не встреча с человеком делает день несчастным, а греховная жизнь» Иоанн Златоуст., святитель. Цит по: О суевериях. http://www.wco.ru/biblio/books/suever1/Main-Con.htm#.

Мнение другого авторитетного отца, Святителя Кесарии Каппадокийской Василия, нареченного Церковью Великим, относительно примет также осудительно. Он говорит: «Многим из христиан кажется делом безвредным слушать истолкователей примет. Чихнул кто на слове, говорят: и это имеет значение. Кто-нибудь сзади назвал меня по имени, нога поскользнулась при выходе, зацепилась одежда - все это помеха. И люди весьма знаменитые, ожидающие Судию с небес, хладнокровно впадают в сей пагубный порок. Но слушай: отвержен народ, предавшийся сему. Еще древле, по закону Моисееву (Лев. 19. 26; Втор. 18. 12, 14), очарования, волхвования, ворожба, птицегадания отринуты как изобретения демонов… Враг до того издевается над человеком, что, если показалась кошка, выглянула собака или утром встретился человек, хотя самый благорасположенный, но с поврежденным правым глазом или бедром, он отскочит, отворотится, не раз зажмурит глаза. Что бедственнее такой жизни - все подозревать, во всем видеть препятствие, когда все должно возводить душу его к Богу? »Василий Великий., святитель. Цит по: О суевериях.http://www.wco.ru/biblio/books/suever1/Main-Con.htm#. Осуждая ложное мнение о счастливых или несчастных днях недели Всем известно утверждение типа «понедельник - день тяжелый» и т.д., Златоуст говорит: «Диавол, стараясь пресечь наши подвиги добродетели и погасить в нас доброе произволение души, внушает нам приписывать успехи и неудачи в делах дням. Если кто верит, что день бывает счастлив или несчастлив, тот в несчастливый день не будет стараться о добрых делах, думая, что по неблагоприятности дня напрасно станет трудиться и ни в чем не успеет. Так, напротив, и в счастливый день он ничего не будет делать, надеясь, что по причине счастливого дня ему не повредит собственное его нерадение. Таким образом, то и другое вредит его спасению. Иногда безрассудно, а иногда как бы безнадежно поступая, он проводит жизнь свою в праздности и зле. Итак, мы должны избегать козней диавола, отбросить сокрушение духа и не наблюдать дней, ненавидя один и любя другой» Цит по: О суевериях.http://www.wco.ru/biblio/books/suever1/Main-Con.htm#.

Плачет Святитель Иоанн и о христианах, возлагающих надежду на разного рода амулеты. В беседах на Первое послание к Коринфянам он говорит: «После брака, если родится дитя, мы видим множество символических действий, достойных смеха: говорить ли о перевязках, о погремушках, о красной пряже и многом другом, доказывающем великое безумие, тогда как не следует возлагать на младенца ничего другого, кроме спасительного креста. Между тем ныне крест, обративший всю вселенную, поразивший диавола и ниспровергший всю силу его, остается в пренебрежении; а ткани, пряже и другим подобным привескам вверяется безопасность младенца. Не стыдно ли вам? Скажите мне: поймете ли вы когда-нибудь, как диавол с раннего возраста человека мало-помалу раскидывает свои сети и употребляет свои хитрые меры? Смешное и забавное внушение сатаны, впрочем, не смеху только, но геенне подвергающее обольщаемых! Если это делается у язычников, то нисколько не удивительно, а когда поклоняющиеся кресту, приобщающиеся неизреченных Таинств и достигшие любомудрия держатся таких постыдных обычаев, - это достойно многих слез» Иоанн Златоуст., святитель. http://www.krotov.info/library/i/zlatoust/00_zlatou.html. «Что сказать, - говорит в другом месте святой Златоуст по поводу тех же амулетов, - о тех, которые привязывают к ногам и голове медные монеты Александра Македонского? Скажи мне: это ли наши надежды? Как после креста и смерти Господней ты возлагаешь надежду спасения на изображения языческого царя?» Иоанн Златоуст., святитель. http://www.wco.ru/biblio/books/suever1/Main-Con.htm#.

Против гаданий высказывается святой Златоуст в Слове на новолетие: «Более всего огорчают меня игры, которые сегодня происходят... и которые преисполнены распутства и нечестия, потому что занимающиеся ими замечают дни, гадают и думают, что если первый день года удастся им провести в веселии и удовольствии, то и во весь год будет совершенно то же. Но год будет для тебя счастлив во всем не тогда, когда ты напьешься пьян в первый день, но когда и в первый и в прочие дни будешь делать то, что угодно Богу. Если же, вознерадев о добродетели, будешь ожидать себе счастья от начала месяца и исчисления дней, то не будет тебе ничего доброго. Замечать дни не сообразно с христианскою мудростию. Это дело еллинского заблуждения» Иоанн Златоуст., святитель. Слово на Новый год. http://www.krotov.info/library/i/zlatoust/00_zlatou.html.

Осуждая гадания и напрямую связывая их с суеверием, епископ Иппонский Блаженный Августин показывает суть этого дьявольского обольщения и пишет: «Последствия их большей частью сообразны с мыслями и предубеждениями каждого. Ибо злые духи, желая содержать человека в обмане, льстят ему показом того, что, как они видят, сообразно с его ожиданием и желанием… Вообще, на мнения людей о важности некоторых гадательных знаков, установленных предубеждением человеческим, не иначе надобно смотреть, как на некоторый договор и условие с злыми духами. Люди, пристрастившиеся к пагубной науке гадать, которая, собственно, есть только наука издеваться над другими и обманывать их, за такое пристрастие свое, по некоему тайному суду Божию, подпадают нередко влиянию падших ангелов, которым попускается иногда иметь некоторое влияние на низшую часть мира. От этих насмешек и обманов злых духов происходит то, что суеверное и гибельное искусство прорицания иногда действительно открывает прорицателям нечто из прошедшего и будущего и говорит им немало такого, что впоследствии отчасти оправдывается событиями. Такие небольшие удачи возбуждают и питают любопытство, из-за чего они все более и более запутываются и запутывают других в сети зловредного заблуждения... Даже верность подобных предсказаний нисколько не оправдывает науки предсказывать. Поэтому святотатственное искусство, при помощи которого вызвана была тень умершего Самуила, достойно всякого отвращения и проклятия, хотя тень эта, будучи показана царю Саулу, и предрекла ему истину» Аврелий Августин., блаженный. Цит по: О Суевериях. http://www.wco.ru/biblio/books/suever1/Main-Con.htm#.

О согрешивших против первой заповеди Моисеева Декалога в «Православном исповедании веры» с осуждением говорится: «Против сей заповеди грешат волшебники и подражающие их делам, например, те, которые носят привески и значки для предохранения себя от вреда; те, которые прилепляются к суеверным обычаям и им верят; равно и те, которые в болезнях пользуются нашептыванием старух и других суеверий держатся; наконец, те, которые из всякого случая выводят предзнаменования» Православное исповедание веры. Цит по: О Суевериях. http://www.wco.ru/biblio/books/suever1/Main-Con.htm#.

А вот слова преподобного Макария Египетского о чародеях, сила которых имеет явно демонское происхождение, но контролируется Божественным Провидением, он пишет: «Посему, волхвы и чародеи, по действию сопротивной силы, при Божием попущении оказываются чудодеями, имеют власть над ядоносными животными, смело идут в огонь и воду, как Ианний и Иамврий, противившиеся Моисею (2 Тим. 3. 8), и как Симон, вступающий в состязание с первоверховным Петром…» Макарий Великий., преподобный. О терпении и рассудительности. Слово 4-е. О Суевериях. http://www.wco.ru/biblio/books/suever1/Main-Con.htm#.

Не обошел своим вниманием волшебников и прорицателей и Святитель Григорий Нисский. И у этого Святого видим решительное осуждение данных явлений, он пишет, что «…волшебство - достояние лукавое… Итак, поскольку у плотолюбцев в настоящей жизни есть некая рачительность о том, чтобы иметь сколько-нибудь ведение о будущем, при котором надеются или избежать бед, или же достигнуть желаемого, то поэтому, чтобы люди обращали взор не к Богу, исполненное обмана демонское естество изобрело многие способы узнавать будущее, как-то: птицегадание, толкование знамений, прорицания, наблюдение внутренностей у животных, вызывание мертвых, исступления, наития божеств, вдохновения и многое другое тому подобное. И как скоро какой-либо род предведения вследствие какого-либо обмана признан истинным, обольститель демон представляет его обольщенному в оправдание лживого предположения. Так устраивает демон, что полет орла служит к возбуждению надежды в наблюдателе; на трепетание печени, на колебание, происходящее во вздувшихся мозговых оболочках, на вращение глаз и на всякую ложную примету, подобную означенной, ухищрение демонское указывает обольщаемым, чтобы люди, отступив от Бога, обратились к служению демонам в уверенности, что они совершают подобные вещи. Поэтому одним из видов обмана был и обман чревовещателей, которым верили, что их чародейство может души умерших снова привлекать в здешнюю жизнь» Григорий Нисский., святитель. О чревовещательнице. Антология. Восточные Отцы и учители Церкви IV века. Том II. Издательство МФТИ, 2000, сс. 346. .

Обратимся и к каноническим правилам, в которые, стараниями Святых отцов вложен сам дух Евангелия, дух апостольский.

Относительно оккультистов можно применить некторые правила Шестого Вселенского собора. 61-е правило гласит: «Предающиеся волшебникам, или так именуемым стоначальникам (старейшие волхвы), или другим подобным, дабы узнать от них, что восхотят им открыть, согласно с прежними отеческими о них постановлениями, да подлежат правилу шестилетней епитимии. Той же епитимии надлежит подвергать и тех, которые водят медведиц, или иных животных, на посмешище и на вред простейших, и соединяя обман с безумием, произносят гадания о счастье, о судьбе, о родословии и много других подобных толков; равно и так именуемых облакогонителей, обаятелей, делателей предохранительных талисманов и колдунов. Закосневающих же в сем и не обращающихся и не убегающих от таковых пагубных и языческих вымыслов определяем совсем извергать из Церкви, как и священные правила повелевают. Ибо, какое общение света ко тьме, как глоголет Апостол: или кое сложение Церкви Божией со идолы; или кая часть верному с неверным; кое же согласие Христа с велиаром? (2 Кор. 6. 14-16)». 62-е правило также налагает прещения на тех христиан, которые еще обращаются к языческим традициям: «Так называемые календы (празднования в первый день месяца - А.И.), вота (празднования в честь языческого бога Пана - А.И.), врумалия (остатки почитания бога Вакха или Диониса - А.И.) и народное сборище в первый день месяца марта желаем совсем исторгнуть из жития верных. Такожде и всенародные женския плясания, великий вред и пагубу наносить могущия, равно и в честь богов, ложно так эллинами именуемых, мужеским или женским полом производимые плясания и обряды, по некоему старинному и чуждому Христианского жития обычаю совершаемые, отвергаем, и определяем: никакому мужу не одеваться в женскую одежду, ни жене в одежду мужа свойственную; не носить личин комических или сатирических, или трагических; при давлении винограда в точилах не возглашать гнусного имени Диониса, и при вливании вина в бочки не производить смеха, и, по невежеству, или в виде суеты, не делать того, что принадлежит к бесовской прелести. Посему тех, которые отныне, зная сие, дерзнут делать что-либо из вышесказанного, если суть клирики, повелеваем извергать из священного чина, если же миряне, отлучать от общения церковного». А также 65-е правило говорит: «В новомесячия возжигания некоторыми пред своими лавками или домами костров, чрез кои, по некоторому старинному обычаю, безумно скачут, повелеваем отныне упразднить. Посему если кто учинит что-либо таковое: то клирик да будет извержен, а мирянин да будет отлучен. Ибо в четвертой книге Царств написано: и сотвори Манассия алтарь всей силе небесней на дву дворех дома Господня, и проводаше сыны своя чрез огонь, и вража и волхования творя, и сотворил чревовещателей, и волшебниц умножил, и умножил творить лукавое пред очами Господними, еже прогневлять Его (4 Цар. 21. 5-6)».

Анкирский поместный собор своим 24-м правилом постановляет: «Волхвующие и последующие языческим обычаям или вводящие неких в дома свои, ради изыскания волшебств или и ради очищения, да подвергаются правилу пятилетнего покаяния, по степеням установленным: три года припадания и два года молитв без приобщения Святых Тайн».

Лаодикийский собор 36-м правилом также осуждает оккультизм, а талисманы называет «узами душ». Отцы его постановили: «Не подобает освященным или причетникам быть волшебниками или обаятелями, или числогадателями, или астрологами, или делать так именуемые предохранилища, которые суть узы душ их. Носящих же оные повелели мы извергать из Церкви».

Вот определение Карфагенского поместного сбора на счет суеверного отношения к святыне: «Постановлено и сие: повсюду на полях и в огородах поставленные якобы в память мучеников алтари, при которых не оказывается положенным никакого тела или части мощей мученических, да разрушатся, если возможно, местными епископами. Если же не допустят до сего народные смятения, то, по крайней мере, да будет вразумляем народ, чтобы не собирался в оных местах и чтобы правомыслящие к таковым местам не привязывались никаким суеверием. И память мучеников совсем да не совершается, разве если где-либо есть или тело, или некая часть мощей, или, по сказанию от верной древности переданному, их жилище, или стяжание, или место страдания. А алтари, где бы то ни было поставленные, по сновидениям и суетным откровениям некоторых людей, да будут всемерно отвергаемы» (94 -е правило). Тут же дается и краткое объяснение данного правила: «В данном правиле речь идет о храмах и часовнях сооруженных не только без такого (имеется в виду епископского - А.И.) благословения, но и на основании какого-либо суеверия или ложных откровений, а иногда измышления».

Святитель Григорий Нисский так постановляет об обращающихся к гадателям: «Те же, которые приходят к чародеям, или к прорицателям, или к обещающим через демонов учинить некое очищение или отвращения вреда, и да испытуются, оставаясь ли в вере во Христа, некою нуждою вовлечены они к таковому греху, по направлению, данному им каким-либо несчастьем или несносным лишением, или совсем презрев исповедание, от нас им вверенное, прибегли к пособию демонов. Ибо если учинили это с отвержением веры, и с тем, чтобы не веровать, что Бог есть поклоняемый христианами, то без сомнения подвержены будут осуждению с отступниками. Если же несносная нужда, овладев слабою душею, довела их до того, обольстив некоею ложною надеждою, то и над сими также явлено будет человеколюбие, по подобию тех, которые во время исповедания не возмогли противостать мучениям» Грирорий Нисский, святитель. О чревовещательнице. Письмо к епископу Феодосию. http://www.krotov.info/library/g/nissky/proritza.html. Здесь видим особенную любовь архипастыря к павшему в грех человеку. Святитель Григорий не сразу грозит прещениями, но советует скрупулезно разобраться в каждом конкретном случае.

Сятитель Василий Великий в своде своих правил предлагает ряд канонических прещений относительно ворожеев, гадателей, прорицателей.

Правилом 65-м занимающегося волшебством святой сравнивает с убийцей: «Покаявшийся в волшебстве или в отравлении да проведет в покаянии время, положенное для убийцы, с распределением, сообразным тому, как сам себя обличил в каждом грехе». Та же епитимия 72-м правилом налагается и на пассивного участника: «Предавший себя волхвователям или неким подобным да будет под епитимиею столько же времени, сколько убийца». Отлучает Святитель Василий от церковного общения на шесть лет и людей, верящих чародеям, в 83-м правиле он говорит: «Волхвующие и последующие обычаям языческим или вводящие неких в дома свои, ради изыскания чародейств и ради очищения, да подлежат правилу шестилетия: год да будут плачущими, год - слушающими, три года - припадающими, и один да стоят с верными, - и так да примутся».

Святой Максим Грек пишет целую работу, направленную на разоблачение астрологии как разновидности магии, а следовательно, и суеверия, язычества, связывающей человека с демонами. В письме неизвестному лицу он пишет, что посылает труд «низлагающий убо прелесть звездочетную и всякое волшебное неистовство, бесами изобретенное»Святой Максим Грек. Цит. по: Астрология и магия в свете православного учения. http://www.tropinka.orthodoxy.ru .

А вот мнение о сглазе и других суевериях нашего русского святого недавнего времени преподобного Амвросия, старца Оптинского. В одном из писем, указывая на молитву Требника «В первый день, по внегда родити жене отроча », он пишет: «От… невидимых духов молится священник избавить родительницу и новорожденнаго. Значит, сомневаться в дурном глазе нельзя. Но употреблять воду, в которую опускают горячие угли с молитвою, и кропить этой водой, суеверно и грешно. У нас есть на то крещенская вода. Также грешно и суеверно располагать занятия по месяцу или луне…» Преподобный Амвросий Оптинский. Собрание писем. Письмо 410-е. http://beseda.mscom.ru/library . Но был ли это панический страх перед злой силой? Оригинальный греческий текст Требника говорит: «??? ???????? ???????? » («…и от очес призора»), где греческое слово «???????? », кроме «волшебство », переводится еще и как «зависть ». Опираясь на исследование этого вопроса Дунаевым А.Г., заметим, что просмотр специалистом «около ста пятидесяти» цитат святых отцов, учитывая контексты, нигде Кроме свт. Григория Нисского, в его надгробном Слове: «Какай глаз лукавый, какая зависть злая [какой дурной глаз, какое злое волшебство]» (Дунаев А.Г. Цит по: Кураев А. Указ. соч. С. 372). Хотя, опять же это «святой Григорий… превращает просто в литературный прием» (Там же.), проводя аллюзию с языческим волшебством (См. контекст: Там же). не употребляется этот термин в качестве «волшебства». Вместе с синонимическим «?????? » оно означает «зависть», что можем применить и к молитве Требника. В Требнике, например, Святителя П.Могилы 1646 г. это место звучит следующим образом: «от рвения и зависти, от очесного негодования» Цит по Кураев А. Указ. соч. С. 371..

Пишет преподобный Амвросий и об осторожном отношении к снам, говорит, что «…эти сны, может быть, не истинные, а с шуией стороны, потому что от истинных видений бывает мир и польза душевная, а от этих снов последовало общее смущение. Поэтому советую тебе не доверять этим снам, а оставлять их без решения и молиться, чтобы Господь и Царица Небесная устроили о тебе полезное, яко же Им угодно. Если что по воле Божией будет, то пусть и будет,-- и эти вещи бывают обыкновенно и без нашей воли; а эти сны бывают иногда только одно наругание бесовское, на которое не следует обращать внимания. Пусть об нас лучше будет по воле Божией…» Там же. Письмо 422-е..

Конечно же, указать мнения всех святых отцов по данному вопросу невозможно, да и в принципе нереально. Хотя, возможно, эта работа еще ждет своего исследователя. Но, уже указав позицию некоторых отцов, находим общую картину решительного неприятия языческих пережитков, его остатков в христианской среде.

Таким образом, наблюдаем единство во мнениях о вреде проявления язычества и суеверий Священного Писания и многих святых отцов, как в частных творениях, так и в соборных определениях.

Священное Писание о язычестве

Признаётся реальность богов, которым поклоняются язычники : Исх.23:32 [не смешивайся и] не заключай союза ни с ними, ни с богами их;

Нет иного Бога, кроме Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, - но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им. (1Кор 8:4-6)

Господь есть верховный Бог : Пс.85:8 Нет между богами, как Ты, Господи, и нет дел, как Твои.

Пс.94:3 ибо Господь есть Бог великий и Царь великий над всеми богами.

Втор.10:17 ибо Господь, Бог ваш, есть Бог богов и Владыка владык,

Пс.96:7 Да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся идолами. Поклонитесь пред Ним, все боги.

Он судит ложных богов, они подвластны Его суду : Пс.81:1 Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд

Исх.12:12 А Я в сию самую ночь пройду по земле Египетской и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми богами Египетскими произведу суд. Я Господь.

Господь есть Творец мира : 1Пар.16:26 Ибо все боги народов ничто, а Господь небеса сотворил.

Пс.95:5 Ибо все боги народов - идолы, а Господь небеса сотворил.

Иер.10:11 Так говорите им: боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с земли и из-под небес.

Только Господь знает будущее, поскольку Он находится над временем, вне времени : Ис.41:23 Скажите, что произойдет в будущем, и мы будем знать, что вы боги, или сделайте что-нибудь, доброе ли, худое ли, чтобы мы изумились и вместе с вами увидели.

Всевышний Господь ближе к человеку и более заботится о нём, чем ложные боги : Втор.4:7 Ибо есть ли какой великий народ, к которому боги его были бы столь близки, как близок к нам Господь, Бог наш, когда ни призовем Его?

Господь обладает реальной властью над тварным миром : Иер.14:22 Есть ли между суетными богами языческими производящие дождь? или может ли небо само собою подавать ливень? не Ты ли это, Господи, Боже наш? На Тебя надеемся мы; ибо Ты творишь все это.

Исх.15:11 Кто, как Ты, Господи, между богами? Кто, как Ты, величествен святостью, досточтим хвалами, Творец чудес?

Почитание низших богов не может быть формой почитания Единого Бога : Исх.20:3 да не будет у тебя других богов пред лицем Моим.

Вот как Библия описывает грех, выбросивший за рамки Священной истории жителей Самарии: "Сделал каждый народ и своих богов... Между тем чтили и Господа" (4 Цар. 17, 29-32). Именно - "между тем". По сути они осуществили мечту современной нецерковной интеллигенции об объединении всех религий - "Господа они чтили, и богам своим они служили" (4 Цар. 17, 33).

Язычество имеет своё осмысление в плане Божиего домостроительства : Суд.2:3 И потому говорю Я: [не стану уже переселять людей сих, которых Я хотел изгнать,] не изгоню их от вас, и будут они вам петлею, и боги их будут для вас сетью.

Языческие боги бессильны против воли Господа : 4Цар.19:18 и побросали богов их в огонь; но это не боги, а изделие рук человеческих, дерево и камень; потому и истребили их.

1Цар.12:21 и не обращайтесь вслед ничтожных богов, которые не принесут пользы и не избавят; ибо они - ничто;

Они в собственном смысле не боги : Иер.2:11 переменил ли какой народ богов своих, хотя они и не боги? а Мой народ променял славу свою на то, что не помогает.

Святые Отцы о язычестве

По своему объему, критика против язычества занимает значительный удельный вес в "Апологии" св. Аристида . Мысль автора достаточно прозрачна. Она развивается в перспективе религиозного осмысления истории человечества и предполагает определенное "богословие истории". Суть этого "богословия истории" сводится к тому, что ход истории человечества определяется, с одной стороны, действием Бога, промыслительно пекущегося о роде людском, а, с другой, встречным действием людей, преуспеяющих (или, наоборот, отказывающихся от преуспеяния) в Боговедении. Примерно одновременно с Аристидом (или чуть раньше) аналогичная мысль высказывается в сочинении под названием "Проповеди Петра", которое цитирует Климент Александрийский. Здесь говорится о греках и иудеях, как о "народах отживших", ибо Бог заключил Новый Завет с христианами, почитающими Его "на третий лад". Позднее та же мысль встречается и у Тертуллиана (tertium genus), получая достаточно полное раскрытие в сочинениях Климента Александрийского.

В перспективе подобного "богословия истории" св. Аристид и приступает к критике язычества в его различных вариациях. Пространное опровержение языческого многобожия в "Апологии" можно свести к немногим основным пунктам. За исходный пункт своей критики, апологет берет мысль Апостола Павла (Рим. 1 ,25) и, развивая ее, говорит, что варвары, не зная Бога, заблуждались относительно "стихий", а поэтому стали почитать тварь вместо Творца. А эти "стихии" - тленны и изменчивы, что не соответствует истинному, понятию о Божестве. Небольшой экскурс делает Аристид и в языческую практику "человекобожия", попутно высказывая несколько антропологических идей. Согласно ему, человек состоит из четырех элементов, которые образуют его тело, души и духа; он называется "миром" (известная и распространенная в древности идея "микрокосма"), поскольку он не может существовать, если отсутствует какая-либо из этих частей. Далее, человек имеет начало и конец, рождается и разлагается, склонен впадать в различные эмоции: радость, печаль, гнев, зависть и т.д. Данный маленький экскурс в антропологию необходим Аристиду, чтобы показать коренное различие Бога и человека, как Творца и твари, ибо названные характерные черты человеческого естества, абсолютно чужды Богу.

Переходя непосредственно к грекам, Аристид замечает, что они, хотя и были умнее варваров, но впали в большее заблуждение, ибо, не удовлетворяясь почитанием природы и ее "стихий", стали обожествлять и человеческие страсти вместе с пороками. В критике греческой религии у Аристида прослеживается одна из центральных идей его богословского миросозерцания: ложное представление о Божестве влечет и нравственную порчу людей. Апологет говорит, что эллинские боги прелюбодействуют, убивают друг друга и вообще пускаются во все тяжкие. А "если те, которые именуются их богами, проделывают все это, то тем более будут делать это люди, которые верят в них, творящих это. И вот, вследствие такого нечестивого заблуждения, у людей происходили непрерывные воины и великий голод, жестокий плен и лишение всего". Таким образом, св. Аристид констатирует, что отсутствие подлинного Боговедения ввергает человечество в великие беды. На этом, однако, не заканчивается критика многобожия у Аристида, ибо ок касается и "языческой теологии", или, говоря словами самого апологета, "рассуждения о природе богов". В представлении св. Аристида основная идея "фисиологии" греков сводится к положению, что Бог есть некий единый мировой Закон, который, проявляясь в различных явлениях природы is пронизывая их, Сам остается невидимым, будучи не Личностью, а некой безличной Силой. Этой идее Аристид противопоставляет тезис "Личностного Бога", Который невидим, но Сам все видит Кроме того, он указывает и на внутреннее противоречие критикуемой им языческой "теологии": не понятно, почему такая безликая Сила нуждается в жертвоприношениях, возлияниях и т.д., ибо, согласно апологету, истинный Бог ни в чем подобном не нуждается. Далее, по его мнению, если Бог - един по природе, то части этой природы не могут враждовать друг с другом, у эллинов же боги преследуют друг друга, убивают один другого и т.п.

Св. мученик Аполлоний в своей апологии говорит: “постыдно поклоняться как равночестному, человеческому, так и тем более низшему, демоническому. Ибо грешат жалкие люди, когда поклоняются тому, что связано с материей.

Святые Отцы не отрицали наличие чудес в языческих религиях. Но объясняли их как ухищрения бесов. Прп. Иоанн Кассиан : “Весьма часто люди, развращённые умом и противники веры, именем Господа изгоняют демонов и творят великия чудеса... так что даже сила исцелений исходит иногда от недостойных и грешных... Исцеления такого рода бывают по обольщению и ухищрению демонов. Человек, преданный явным порокам может иногда производить удивительные действия и поэтому считаться святым и рабом Божиим. Через это увлекаются к подражанию его порокам и открывается пространный путь к поношению и уничижению святости христианской религии; да и тот, кто уверен в себе, что обладает даром исцелений, надменный гордостию сердца, испытывает тягчайшее падение” 1 . Татиан Ассириец передаёт следующее высказывание св. Иустина Философа : “дивный Иустин верно выразился, что демоны подобны разбойникам. Ибо как у тех в обычае ловить кого-нибудь живьём, а потом возвращать близким за выкуп, так и эти якобы боги, напав на чьи-либо члены, затем, заботясь о собственной славе, в сновидениях приказывают людям выйти принародно, на виду у всех, и когда насладятся восхвалениями, удаляются из недужных, прекращая болезнь, ими самими устроенную, и возвращая людей в их прежнее состояние” 2 .

Лекция 5. ВЕТХОЗАВЕТНЫЙ ИУДАИЗМ

Палестина по своему географическому положению находится на перекрестке дорог, ведущих с Севера на Юг и с Востока на Запад. Богоизбранный народ был вовлечен в поток событий, происходивших к востоку от Средиземного моря, - в Малой Азии и Месопотамии. События Ветхого Завета развиваются на фоне величественной картины создания и разрушения огромных империй. Халдеи, хетты, финикийцы, египтяне, ассирийцы, греки, скифы и римляне проходят перед нами как действующие лица многих решающих событий, но все они, незаметно для себя, исполняют волю Господа.

Заслугой современной библейской науки стало установление соответствия между событиями Священной истории и историей окрестных народов, с которыми Древний Израиль соприкасался.

Многое в Библии стало благодаря научным исследованиям более понятным. Например, жертвоприношение Авраамом своего сына Исаака, остановленное рукой Божией, вполне вписывается в ужасную картину человеческих жертвоприношений, обычных в халдейской среде. На высотах Палестины в халдейских гробницах современными исследователями найдены скелеты детей и рабов, которые были принесены в жертву. Господь научил Авраама не поступать по законам того времени.

Ритуальные сожжения Иерихона и других городов, описанные в книге Иисуса Навина, напоминают сожжение Трои, найденной Шлиманом. Археологи выяснили это, когда раскопали развалины самого Иерихона со следами древнего пожара.

В то же время некоторые подробности Священного Писания, не понятные нашим предкам, прояснились только в последнее время. Хеттяне, или хетты, о которых идет речь на страницах Библии, почти не были известны до нахождения их глиняных таблиц в Хаттушаше.

Научные исследования подтверждают рассказ Библии о событиях, происходивших в соседних с Древним Израилем странах. Например, находит подтверждение библейская история о Моисее и Иосифе.

Археологические данные позволяют сегодня подтвердить даже те места Библии, которые считались некоторыми скептиками выдумками. Например, библейский потоп повторяется во множестве описаний, его историю можно найти, скажем, в месопотамском эпосе о Гильгамеше. Или библейская вавилонская башня. Своим видом она походит на священные многоярусные башни вавилонских звездопоклонников.

Религии древности и Ветхий Завет. Историческая картина принимает во внимание и сравнительное изучение религий . Само по себе сопоставление Библии с языческими памятниками оправдано уже тем, что язычество, согласно Отцам Церкви, имело свою долю в приготовлении мира к принятию Спасителя (св. Иустин Мученик, св. Феофил Антиохийский, свт. Афанасий Великий и др.). В Ветхом Завете затронуты многие верования соседних Израилю народов. Ряд обычаев евреи заимствовали от них. Некоторые израильские религиозные обряды сложились под влиянием религий Древнего Востока. На рубеже ХIХ и ХХ веков возникла даже гипотеза, что все основы ветхозаветного учения заимствованы из Вавилона. Особенно настойчиво распространял эту гипотезу немецкий ассириолог Фридрих Делич (1860-1922), изложивший ее в цикле лекций "Библия и Вавилон" (есть русский перевод). Тем не менее еще при жизни Делича его гипотеза была полностью отвергнута наукой. Более умеренной позиции придерживался известный историк религии и библеист Герман Гункель (1862-1932). Отмечая элементы вавилонских легенд и мифов, которые повлияли на литературную ткань Библии, он подчеркивал, что ветхозаветные писатели полностью возвысились над древневосточной мифологией. Это можно сравнить со строительством христианского храма, где используются материалы древних языческих святилищ. Установки Гункеля до сих пор сохраняют свое влияние в библеистике. Сравнительное изучение религий показало, что, хотя вера Ветхого Завета имела нечто сходное с другими древневосточными религиями, ее сущность, история и литература уникальны.

ДОПЛЕННЫЙ ПЕРИОД ВЕТХОЗАВЕТНОЙ ИСТОРИИ, условное обозначение для периода, который охватывает время от Авраама, т.е. от начала ветхозав. Церкви, до разрушения Иерусалима Навуходоносором. Некоторые библеисты считают началом периода эпоху Иисуса Навина, относя все предшествовавшие события к предыстории Израиля.

Д.п. распадается на пять эпох, которые отражают пять стадий религиозно-обществ. становления ветхозав. Церкви: 1) 19-13 вв. до н.э., эпоха патриархов - от Авраама до Моисея; 2) 13 в., эпоха Моисея ; 3) 13-11 вв., период заселения Ханаана и эпоха судей ; 4) 11-10 вв., эпоха ранней монархии и единой империи при Давиде и Соломоне (до разделения империи на два царства в 931); 5) 10-6 вв., эпоха разделенных царств (до гибели Храма в 587/586). Последняя эпоха делится на два неравных по времени периода, гранью которым служит падение Самарии (722/721).

1. Исторические события Д. п. в патриархальную эпоху ветхозав . Церковь представляла собой группу полукочевых кланов, обитавших в Сирии и Ханаане, которые временами поселялись на окраинах Египта. Последнее такое переселение привело к «рабству», когда фараоны стали использовать иноплеменников на строительных работах. В кон. 13 в. израильтяне обретают свободу и под руководством Моисея уходят в глубь Синайского полуострова. Там, у свящ. горы, они получают Закон и некоторое время странствуют в окрестностях оазиса Кадеш (Кадес). На рубеже 13 и 12 вв. они уже образуют союз колен, народ, объединенный общей верой, и проникают (с боями и мирно) на территорию Ханаана. В 12-11 вв. Израиль представляет собой амфиктионию, которую время от времени возглавляют «шофеты» (судьями), харизматические вожди. Разобщенность колен помогла соседним племенам и особенно пришедшим из Эгеиды филистимлянам держать их под своей властью. Восстание против филистимлян приводит к основанию монархии (ок. 1030), а затем, при Давиде, к созданию объединенной империи, которая включала и ряд окрестных земель (Моав, Аммон, Эдом, Сирию). Но уже при Соломоне эти владения одно за другим утрачиваются, а при его сыне Ровоаме империя распадается на Израиль (Ефрем) и Иудею. Этим воспользовался фараон Шешонк I (Сусаким), который на время устанавливает свой контроль над Палестиной. При Омри (Амврии) (885-874) столицей Ефрема становится Самария. Цари Ефрема ведут борьбу с Дамаском и с Ассирией, которая с 9 в. начинает угрожать всему Ближнему Востоку. Но частые дворцовые перевороты (в Ефреме правили 5 династий) ослабляют Северное царство, и в 738 оно становится данником Ассирии. В 722/721 Салманассар V и Саргон II разрушают царство Ефрема и большую часть его населения депортируют на восток. Иудея, хотя и сохраняет династию Давида, уже не в силах противиться Ассирии и вынуждена платить ей дань. Однако ассирийцам не удается захватить Иерусалим. В 612 их собственная страна оказывается окончательно разгромленной мидийцами и халдеями. Иерусалимский царь Иосия возвращает Иудее независимость и в 20-х гг. 7 в. устанавливает свою власть над всей Палестиной. После его гибели (609) Иудея сначала вынуждена подчиниться Египту, а затем Халдейскому (Нововавилонскому) царству. Попытки восстания приводят сначала к депортации знати из Иерусалима (597), а затем к разрушению Иерусалима (587/586). С этого времени начинается Плена период .

2. Религиозная жизнь Д. п. меняла свой характер в соответствии с различными этапами ветхозав. истории. В патриархальную эпоху Бог воспринимался как небесный Покровитель клана, заключивший с ним Завет и давший Обетование о великом будущем (через Авраама и его потомков «благословятся все племена земные» - Быт 12:3; 18:18; 22:18). Смысл этого пророчества, которое исполнилось во Христе, оставался до времени тайной. Основная заповедь религии патриархов выражена в словах Бога: «Ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт 17:1). Знаком Завета являлся обряд обрезания, который был широко распространен на Востоке, но для Авраама стал символом посвященности «Богу Всемогущему» (Быт 17:9-14). Культ в эпоху патриархов носил еще черты первобытной простоты: благоговение перед Богом выражалось в жертвах, приносимых на импровизированных алтарях под открытым небом.

В годы пребывания под властью фараона, в «доме рабства», духовная жизнь израильтян приходит в упадок и становится наполовину языческой (Ис Нав 24:14; ср. Иез 20:8; 23:3). Из этого состояния выводит израильтян посланный Богом пророк и вождь Моисей. У Синая заключается Завет, но уже не с одним представителем народа, а со всем Израилем, который призван чтить единого Бога и быть для Него «царством священников и народом святым» (Исх 19:6). Основы Моисеевой религии, заключенные в Декалоге и др. заповедях, находят выражение в своего рода ветхозав. «символе веры» (Втор 6:4-5): «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею и всеми силами твоими». В Декалоге верность Богу ставится рядом с нравств. обязанностями по отношению к человеку. Поэтому Христос Спаситель назвал Моисеев завет «люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев 19:18) второй заповедью, подобной первой (Мк 12:28-31; Мф 22:34-40). Эти две заповеди наряду с относительно несложной системой ритуала (ср. Иер 7:21-22) составляют сущность Моисеева этического монотеизма. Он характеризуется учением о Боге, превосходящем все тварное (отсюда запрет изображать Его), Боге святом, свободном от всякого несовершенства, Боге «человеколюбивом и милосердом, долготерпеливом и многомилостивом и истинном» (Исх 34:6), являющем Свои спасительные деяния в событиях истории, Боге, Который избавляет избранный Им народ для Своих целей, сокрытых в дали грядущего. Он пребывает с народом Божьим на его путях, являя Себя в огненных и облачных Теофаниях. Знак Его присутствия - это Ковчег Завета, как бы переносной престол Яхве.

Глубина Моисеева учения с трудом усваивалась непросвещенным народом. К тому же после вторжения в Ханаан религия Завета оказалась под угрозой воздействия различных финикийских культов. Став крестьянами, израильтяне легко склонялись к этим культам - плодородия, пола и т. п., хотя Яхве все же продолжал считаться верховным Богом. Библейская традиция, согласно к-рой все хананеи были изгнаны или истреблены в войнах, носит в значительной мере символич. характер (см. ст.: Иисуса Навина книга; Судей книга). Большинство местного населения осталось в Палестине, постепенно смешиваясь с израильтянами. Этим и объясняется соблазн двоеверия в Д.п.

Только пророки начали борьбу за возрождение Моисеевой религии. Сначала они пытались оказать влияние на ход обществ. развития (Самуил, Нафан, Ахия, Илия, Елисей и др.), но со временем целиком посвятили себя религ. преобразованиям. С 8 в. они выступают в храмах и городах с проповедью, направленной против двоеверия, обрядового формализма, нравств. язв общества. Сущность профетизма сконцентрирована в словах прор. Михея:

О человек! сказано тебе, что - добро

и чего требует от тебя Господь:

действовать справедливо, любить дела милосердия

и смиренномудренно ходить пред Богом твоим.

Свое учение пророки излагают в речах, которые они записывают, а затем собирают в книги их ученики. Определ. роль, хотя и меньшую, чем пророки, играют в Д.п. священники и мудрецы. Последние закладывают основы особого рода лит-ры, которая первоначально носит светский характер, а позднее становится религиозно-назидательной.

Что касается культа, то он сводится преимущ. к соблюдению праздничных и субботних дней и к жертвоприношениям. Алтари и храмы строились повсюду, но существовало неск. главных святилищ (в Сихеме, Силоме, Вефиле, а со времен Давида - в Иерусалиме). Жертвенные обряды символизировали присутствие Бога на народной трапезе (прообраз Трапезы Нового Завета). Совершать жетвоприношения могли все главы семейств, но предпочтение отдавалось потомственным служителям Левиина колена (ср. Суд 17-18). Множественность святилищ, часть которых находилась на местах издревле чтимых язычниками, поддерживала двоеверие. Поэтому пророки все больше склонялись в пользу централизации культа. Осуществить ее удалось лишь после падения Самарии, причем поводом для реформы стала находка Книги Закона в иерусалимском Храме (622) при царе Иосии. Отныне никто не имел права приносить жертву где-либо, кроме этого Храма.

3. Священная письменность Д. п. включает важнейшие части ВЗ. Прежде всего к этому периоду относится создание Пятикнижия (какова бы ни была история его возникновения). Впрочем, большинство библеистов считает, что некоторые разделы (традиция Э) и окончат. редакция Торы относятся уже к эпохе Плена. К этой же эпохе следует отнести завершение корпуса Исторических книг, хотя они создавались на протяжении всего периода, начавшегося в 12-11 вв. до н.э. В Д.п. писали пророки Амос, Осия, Исайя, Михей (7 в.), Софония, Наум, Аввакум, Иеремия (7-6 вв.). Д.п. датируется большинство псалмов, часть Кн. Притчей Соломоновых, а также первонач. варианты Кн. Руфи и Песни Песней (возможно, в устной форме). (Валетон И., Израильтяне, в кн.: Иллюстрир. история религий, под ред. А.П.Шантепи де ла Соссей, СПб., 1899, т.1; Л е р М., История израил. народа, пер. с нем., М., 1902; ОЕИ. См. труды: Велльгаузена, Даниеля-Ропса, Де Во, Р. Киттеля, Лопухина, Н. Никольского, Нота, Ренана, Ричиотти; а также ст.: Богословие библейское; Иисуса Навина книга; Пятикнижие; Судей книга; Царств книги, и статьи о пророках Д. п. )

4. Эпоха Плена. В изгнании ветхозаветная Церковь не утратила своей веры и с покаянием оглядывалась на свое прошлое. В этом ей помогли пророки, среди которых был и священник Иезекииль (ум. ок. 570 г.). В изгнании Тора приняла нынешнюю свою форму, были собраны многие псалмы.

Около 450 года пробудилась надежда на освобождение: Вавилону стал угрожать персидский царь Кир. В это время писал и проповедовал один из величайших пророков Ветхого Завета. Его имя осталось неизвестным, а писания включены в Кн. пр. Исайи, вероятно, потому, что пророк был последователем Исайевой школы. В библейской науке этот благовестник спасения, певец страждущего Служителя Господня (Мессии), называется Второисайей. Ему принадлежат Ис 40-55. Главы 56-66, по-видимому, написаны им же, но после возвращения из плена в 538 году. Второисайе и его кругу приписывают также Ис 13-14; 21,1-10; 34-35.

5. Реставрация. После взятия Вавилона персами иудеи получили разрешение вернуться на родину. Возвратилась лишь часть народа, во главе которого стояли первосвященник Иошуа (Иисус) и князь Зоровавель. В 520 году пророки Аггей и Захария выступили с призывом восстановить сожженный халдеями Храм. Он был отстроен заново в 515 году, но надежды на независимость и возрождение не оправдались. Духовная жизнь народа в разоренной стране пришла в упадок. Об этом свидетельствует Кн. прор. Малахии (V в.).

6. Законники. В 445 году в Иерусалим прибыл чиновник персидского царя иудей Неемия. Он восстановил стены города и попытался возродить жизнь ветхозаветной Общины. Ему препятствовали самаряне (остатки населения Северного царства, смешавшегося с переселенцами из восточных стран). Общему упадку Неемия хотел противопоставить Закон. Помощь ему оказал книжник и священник Ездра, который приехал из Вавилона. Ездра созвал в Иерусалиме народное собание и привел иудеев к присяге – неукоснительно соблюдать заветы Торы. С этого времени начался процесс обособления иудейства . Реакцией на крайности Ездры явились Кн. Руфь и Кн. Ионы, которые были направлены против национальной узости.

7. Мудрецы Израиля. Между V и III веками параллельно с законниками значительное место в ветхозаветной Церкви начинают занимать мудрецы. Они были чужды национальной замкнутости, хотя ревностно оберегали основы веры. Ими были написаны Кн. Иова (ок. 400 г.), Кн. Екклезиаста (ок. 300 г.) и переработаны книги Притчей и Песнь Песней. Одним из последних мудрецов был Иисус сын Сирахов (ок. 190 г.).

Духовенством Иерусалима была составлена 5-я Св. История (III в. до Р.Х.), которая рассматривала историю царей, плена и возвращения в духе церковной ветхозаветной традиции: 1-2 Паралипоменон.

Пророческую традицию продолжают в те дни Иоиль, Второзахария (Зах 9-12) и апокалиптики Исайевой школы (Ис 24-27), у которых мы находим первые свидетельства о вере в воскресение мертвых.

Хранителями законнической традиции стали Мужи Великого Собора, которые распространили правила устной и письменной Торы на все сферы жизни.

8. Иудейство и эллинизм. В 332 году Иудея перешла из рук персов под власть Александра Македонского, а после его смерти была включена в состав греко-египетского царства Птолемеев. Птолемей I Лаг переселил многих иудеев в Александрию. Там около 250 года при Птолемее II Филадельфе (285-247) был начат перевод Пятикнижия, а затем других св. книг на греческий язык (Септуагинта ).

В 189 году царь Селевкидской династии Антиох III Великий отвоевал Иудею у Египта. Селевкиды повсюду насаждали греческие обычаи и верования. С этого времени начинается суровая борьба ветхозаветной Церкви против эллинских соблазнов. Написанные в начале III века до Р.Х. Кн. Товита, Кн. Варуха и Послание Иеремии ставили своей целью укрепить нравственные и религиозные идеалы иудейства, защитить его от греческого влияния.

В 168 году селевкидский царь Антиох IV Епифан (175-163) обрушился на Иудею с кровавыми гонениями, пытаясь искоренить ее религию. Храм превратили в языческое капище, книги Писания предавались огню, а все ветхозаветные обряды были запрещены. Гонимые и мученики черпали в те дни утешение в пророчествах Кн. Даниила, которая была составлена около 165 года на основе древних преданий. Тогда же, по-видимому, была написана и Кн. Иудифь (позднее переведенная на греческий). Близкой по духу и времени к Кн. Даниила была 1 Кн. Еноха, которая потом дополнялась в течение ряда десятилетий.

В 164 году до Р.Х. иудеи восстали против Антиоха. Под водительством Иуды Маккавея из Хасмонейского рода они добились быстрых успехов. Около 140 года страна была уже полностью независимой и управлялась династией Хасмонеев. К этому времени вся еврейская Библия была завершена.

9. На рубеже двух Заветов. Иудея оставалась самостоятельным царством вплоть до 63 года до Р.Х., когда ее покорили римляне. При Хасмонеях внутри Общины возникло несколько течений, каждое из которых создало свою литературу. В среде фарисеев возникли первые записи "Устного Закона" (предшествующие Талмуду), 2-я Кн. Маккавейская (ок. 120 г.) и Псалмы Соломона (ок. 63 г.). Сторонники династии Хасмонеев, близкие к саддукейской партии, создали 1-ю Кн. Маккавейскую (ок. 100 г.). В кругах, принадлежавших к ордену ессеев , возникла Кумранская литература, Кн. Юбилеев и другие апокрифы (II-I вв. до Р.Х.).

В Александрии эллинизированные евреи диаспоры имели собственную богатую литературу: трактаты, драмы, комментарии, исторические сочинения. Среди них наиболее известны Кн. Премудрости Соломоновой (ок. 50 г. до Р.Х.) и сочинения Филона (25 г. до Р.Х. – 40-е гг. по Р.Х.), который стремился сочетать ветхозаветное учение с античной философией.

Многие книги, написанные за последние два века до Р.Х., уже выходят за рамки библейской традиции. Но они важны для толкователей Писания, поскольку образуют как бы мост между Ветхим и Новым Заветами. Мессианские чаяния апокалиптиков, этические учения книжников создали ту атмосферу, которая предварила и подготовила проповедь Евангелия.