Российский психолог, доктор психологических наук, профессор факультета психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, заведующий лабораторией проблем развития личности лиц с ограниченными возможностями здоровья Московского городского психолого-педагогического университета.

Представитель научной династии российских психологов: сын А. А. Леонтьева, внук А. Н. Леонтьева.

Директор Института экзистенциальной психологии и жизнетворчества (Москва). Специалист в областях психологии личности, мотивации и смысла, теории и истории психологии, психодиагностики, психологии искусства и рекламы, психологической и комплексной гуманитарной экспертизы, а также в области современной зарубежной психологии. Автор более 400 публикаций. Лауреат премии Фонда Виктора Франкла г. Вены (2004) за достижения в области ориентированной на смысл гуманистической психотерапии. Редактор многих переводных книг ведущих психологов мира. В последние годы разрабатывает вопросы нетерапевтической практики психологической помощи, профилактики и фасилитации личностного развития на основе экзистенциальной психологии.

Видео:

Текст интервью:

(00.00.) Дмитрий Алексеевич, добрый день. Спасибо Вам большое, что согласились дать нам интервью. И первый вопрос об успехе. Вы добились в научной сфере практически всех возможных высот. Вы профессор, доктор психологических наук, Вы преподаете в лучших вузах России.
Скажите, пожалуйста, считаете ли Вы себя успешным человеком?

Дмитрий Леонтьев: Наверное, не по этому. Потому что высоты определяются не званиями, ни местом работы, ни должностями, высоты в науке определяются результатом. Результаты? С одной стороны, я получаю много обратной связи от разных людей, которые говорят о том, что им важно и нужно. С другой стороны, я сам сильно недоволен всем тем, что я делаю. Все зависит от критериев сравнения. И во многом – это наш выбор, какую себе ставить планку, с чем мы сравниваем то, что у нас реально есть. Это во многом связано и с тем, как мы решаем проблему счастья. Легко стать счастливым, если установить планку пониже, желания сделать более скромными, и критерии сравнения тоже сделать более скромные. Тогда легко оказываться на уровне, и даже выше уровня этих критериев. Если стремишься к чему-то более высокому, более неординарному, то труднее этого добиться. И разные люди предпочитают здесь разные стратегии.
Вообще я не очень люблю слово успех.

(01.52) Это очень такой распространенный критерий.

Дмитрий Леонтьев: Это очень распространенный критерий. Мудрые люди ощущали и говорили о том, что что-то не так вообще с самим понятием успеха. В частности, Виктор Франкл писал об этом. Но сравнительно недавно психологи разобрались, что именно не так. Я имею в виду авторов теории самодетерминации Эдварда Деси и Ричарда Райана. Благодаря которым у нас, в общем, сейчас в психологии мотивации укоренилось и играет большую роль разведение мотивации внешней и внутренней. Различение того, что мы делаем ради интересов и удовольствия от самого процесса, и то, что мы делали бы просто независимо от любых внешних факторов, потому что нам это нравится. Это так называемая внутренняя мотивация. А внешняя мотивация – это то, что мы делаем, чтобы что-то в результате за это получить какие-то уже другие, не имеющие отношения к самой идейности блага, чтобы нас кто-то поощрил, или избавиться от неприятностей. При этом сам процесс, то, что именно мы делаем, роли не играет. Вот это так называемая внешняя мотивация.
И большая часть жизни современного продвинутого прогрессивного человечества основана на внешней мотивации. Правда сейчас идет движение его в обратную сторону, и люди все больше и больше начинают обращать внимание на то, нравится ли им то, что они делают. Но, тем не менее, сейчас чисто количественно преобладает внешняя мотивация. И в школах учеба ради оценок, ради балов ЕГ чисто внешняя мотивация, которая отбивает интерес к сути, интерес к самому процессу. И работа.… Считается почему-то, что управление с помощью материальных благ, вознаграждений, таких вещей, как слава, успех, признание,… Что это означает? Это означает, что я сам не могу точно знать, хорошо ли то, что я делаю, но если мне говорят, что это хорошо, молодец, правильно, отлично, значит, все хорошо. Я завишу от других. Я сам не могу никак оценить собственную работу. Все оказывается в руках тех, кто меня оценивает. И оказывается, что внутренняя и внешняя мотивация очень по-разному влияют на наше развитие, на наше психологическое благополучие.
Если мы успешно добиваемся тех целей, которые мы ставим себе сами, которые связаны с нашей внутренней мотивацией, этот успех делает нас счастливее. Но если мы успешно добиваемся целей, которые ставят нам извне, и которые оцениваются извне, цели связанные с внешними мотивами, слава, богатство, успех, то достижение этих целей не делает нас счастливее.
Вот один из таких главных парадоксов. И много исследований в последние годы на эту тему убедительно подтверждают, что вот это разведение внутренней и внешней мотивации играет огромную роль в нашей жизни. И что успех, как категория, чисто внешняя мотивация, это палка о двух концах.
С одной стороны, она дает нам безусловные определенные блага, но психологически она во многом подрывает наше благополучие, внутреннее, и гармонию с самим собой.
Я всегда старался делать то, что мне нравится, то, что мне самому интересно. Я считаю большим моим счастьем то, что я действительно всю жизнь занимаюсь тем, что мне самому лично интересно.

(05.48) Можете сформулировать 3 правила успеха от Дмитрия Леонтьева?

Дмитрий Леонтьев: Я не хочу формулировать правила успеха. Не надо стремиться к успеху. Это первое правило успеха. Делать то, что тебе нравится. Доверять самому себе, доверять внутренним ощущениям, но доверять ощущениям можно при условии, что ты развиваешь в себе чувствительность к своим внутренним состояниям, к тому, что ты делаешь.
Потому что слишком большая уверенность в себе приводит к снижению чувствительности. К тому, что на самом деле с тобой происходит. Если ты заранее в себе априори уверен, и не сомневаешься, то ты не понимаешь, что на самом деле с тобой происходит. Ты идешь вперед через все стены, ломишься, не сомневаясь, что то, что ты делаешь, заведомо правильно, и при этом плохо понимаешь, что реально происходит.
Самая важная вещь, это быть чувствительным не столько к мнению и оценкам других людей, сколько к тому, что реально происходит с тобой вокруг тебя.

(07.08) Что значит для Вас счастье? И как стать счастливым?

Дмитрий Леонтьев: Я много занимался этим вопросом. Последние 30 лет в мировой психологии огромное количество исследований экспериментальных, которые достаточно убедительно показывают, от чего счастье зависит, от чего оно не зависит, в какой степени оно связано с внешними обстоятельствами, и в какой степени с тем, что в наших руках.
Оказывается, что мы сильно недооцениваем возможности собственного влияния на наше счастье. И переоцениваем влияние каких-то внешних объективных обстоятельств. Оно в основном в нас, оно в основном внутри нас. Оно связано не столько с какими-то внешними факторами, сколько с тем, что мы выбираем, какие отношения и с какими людьми мы устанавливаем, и как, в очень большой степени.
Но если совсем коротко, счастье может быть разного качества, разного уровня. Может быть такое простенькое счастье, дети. Детей легко сделать счастливыми. У них не очень большие запросы, их ожидания обычно не так трудно удовлетворить. Счастье, это если коротко, это состояние некоторого совпадения, или дистанция между желаемым и реальным, между тем, что есть, и тем, что мы хотим. Это зависит от двух вещей. От того, насколько нам удается приблизится к тому, что мы хотим, и от того, что мы хотим.

(08.48) Если привести пример, я недавно провел небольшую статистику в интернете. Сложил количество людей, которые покидают эту жизнь благодаря воздействию алкоголя, наркотикам, суициду. Получилось, что это примерно 7 млн. человек в год на планете. Ведь они тоже к счастью стремятся. В чем их ошибка, этих людей?

Дмитрий Леонтьев: Судить людей как-то не очень … Я бы здесь не говорил об ошибке, это слишком сильное слово. Потому что может быть, это ошибка, или такие вещи, как везение, невезение, благоприятные, неблагоприятные обстоятельства. Это тоже никто не отменял. Если где-то происходит какое-то торнадо, и гибнет несколько тыс. человек в стихийном бедствии, нельзя говорить о том, что кто-то сделал ошибку из погибших. Не повезло ему в данном случае. Но, конечно.… Понимаете, Вы хотите, чтобы я дал некоторый универсальный рецепт. Универсальный рецепт, это не по части психологии. Это по части популистов политиков, которые бьют себя в грудь кулаком, что они сделают всех счастливыми, они знают, как это сделать. И при этом все политики говорят примерно одно и то же.
Я с одной стороны очень долго могу говорить про разные факторы, которые делают людей более счастливыми, или менее. Это заняло бы очень много времени. Я читаю на эту тему целый курс в университете, по позитивной психологии.
Один из моментов, например, это сравнение с другими. Те люди, которые сравнивают себя с другими, они по данным исследованиям, оказываются менее счастливы, чем те, что не сравнивают себя с другими. Тем, кто оценивает свою жизнь независимо от того, что думают другие. Вот такая маленькая деталь, сравнение, не помогает нам стать счастливыми, наоборот.

(11.35) Такая концепция, которую Виктор Франкл озвучивал, и еще некоторые философы о том, что если человек стремится к счастью, то это становится навязчивой идеей.

Дмитрий Леонтьев: Да. Это верно. Стремиться к счастью, строго говоря, нельзя. Потому что счастье – это разновидность эмоций. А эмоции — это некоторые сигналы обратной связи, которые говорят нам о том, хорошо или плохо идут дела в нашей жизни, все у нас правильно или нет. Состояние счастья, это сигнал о том, что в данный момент все очень близко к идеалу, и реальность именно такая, какая должна быть, и лучше быть не может.
Но что за этим реально стоит, неизвестно. Вопросы могут быть разными. Каковы эти желания, которые получили свое удовлетворение, к чему мы стремимся. Поэтому переживания могут быть у разных людей очень похожие. А стоять за ними могут разные вещи. Кто-то может быть счастлив, у кого-то это могут быть творческие достижения, у кого-то это может быть наркотик.
Наркотики – это способ получения положительных эмоций, минуя жизнь. Неважно, что на самом деле в жизни происходит, главное, что я могу искусственно, химическим способом получить положительные эмоции, и тогда я становлюсь независим от своей жизни. И это то, что происходит, если мы сделаем счастье самоцелью. Если мы стремимся к счастью, мы стремимся к получению сигналов. А если самое главное для нас является не реальная жизнь, а получение положительных сигналов о ней, то возникает естественное желание фальсифицировать эти сигналы, убеждать себя, создавать впечатление, что все хорошо, отлично. А в самой жизни может быть как угодно. Главное – чувствовать себя хорошо.
Вот это вот та психологическая стратегия фальсификации, блокировки, которая неизбежно является следствием той идеи, если мы пытаемся стать счастливыми любой ценой, получать эти положительные сигналы. Самой короткий путь, короткое замыкание, как говорил Мартин Селигер, один из крупнейших исследователей в этой области. Есть много форм коротких замыканий, которые позволяют нам получать эти сигналы, независимо от того, что реально в жизни происходит. И это очень нездоровый путь. Да, безусловно, Франкл был одним из тех, кто очень четко это сформулировал и подчеркнул, что не может быть счастье целью. Счастье может быть только побочным продуктом реализации смыслом. А за несколько десятилетий до Франкла именно с таких же позиций практически критиковали идею принципа счастья русские религиозные философы, Соловьев, Талиев, Веденский, Бердяев. Бердяев подробнее всех анализировал как раз эту дилемму смысла – счастья. И он противопоставлял как раз идею счастья и идею направленности на смысл. И по сути, то, что развивал чуть позже Виктор Франкл, оно практически совпадает с теми позициями великих философов начала 20 века.

(15.18) Дмитрий Алексеевич, наверное, не ошибусь, если скажу, что на сегодняшний день Вы один из самых авторитетных специалистов в России в вопросе смысла жизни человека. В своей книге «Психология смыслов» Вы пишете, что работали над материалами этой книги в течение 20 лет. Скажите, пожалуйста, как и почему Вы выбрали тему смысла для столь тщательного изучения?

Дмитрий Леонтьев: Вы знаете, во многом это связано с традициями нашей психологической школы, в которой я формировался и развивался. Понятия личностного смысла было одним из центральных понятий, которые были именно в академической психологии очень подробно разработаны моими учителями, в том числе моим дедом, который много сделал для появления этого понятия. И я еще в студенческие годы этим увлекся, и обнаружил целый ряд таких белых пятен.… С одной стороны очень много важных каких-то вещей, связанных с понятием смысл, с другой стороны, много каких-то недоделок. И я стал продолжать эту работу, отталкиваясь от работ многих старших коллег, учителей, в том числе моего деда, еще со студенческих лет, начиная с дипломной работы. И я стал пытаться соединить и посмотреть разные подходы к смыслу, разные традиции, и стал изучать разные подходы, и не только в психологии, но и за пределами психологии. В своей кандидатской диссертации я описал более 20 разных подходов к смыслу мировой психологии разных теорий. Эта тема оказалась такой большой, такой неисчерпаемой, что сейчас уже не 20, сейчас уже 30 лет практически. Это конечно не единственная тема, которой я занимаюсь, но остается в центре моих интересов. Она большая, она неисчерпаемая, и делать еще много.

(17.42) Можно ли просто ответить на вопрос, в чем смысл жизни человека, Ваш личный опыт в переработке такого пласта теории

Дмитрий Леонтьев: Нельзя ответить вообще, в чем смысл жизни человека. Можно ответить только на вопрос, в чем смысл жизни конкретного человека. И может дать ответ только один этот человек. Потому что нет общего смысла жизни.
Про это еще писал на эту тему Лев Толстой в его книге «Исповедь». Это один из первых источников таких, связанных с философским осмыслением проблемы смысла. И основные вещи, к которым пришел Лев Николаевич Толстой, они сохраняют свою значимость, они во многом оказываются ключевыми для понимания смысла.
Две вещи. Первое, что понял Толстой, это то, что нельзя задавать вопрос о смысле жизни вообще. А только о смысле жизни конкретного человека. И второе. Что это не некоторая интеллектуальная конструкция, нельзя на этот вопрос ответить словами, а только самой жизнью. Сначала, говорил Лев Толстой, жизнь должна быть осмыслена, наполнена смыслом, а во вторую очередь – разум, чтобы это понять. Последовательность именно такая. Сначала должна быть некоторая осмысленность того, что ты реально делаешь. А уже во вторую очередь, как-то это попытаться сформулировать в словах не в обратном порядке. Обратный порядок не работает. Пытаться решить это, как интеллектуальную задачку, а в чем же смысл жизни? А вот, смысл жизни в этом, значит, буду так жить. Так не работает. Это говорил Лев Толстой. И это подтвердили многие после него.

(19.36) Если человек чувствует ощущение бессмысленности, это становится достаточно часто таким состоянием, с чего начать? Как действовать в этой ситуации?

Дмитрий Леонтьев: Я бы сказал, что первое — понять, что такое бывает, что это не страшно. Что если есть смысл, то любой дурак может жить. А ты попробуй, поживи, если смысла нет. Это не значит, что его так и не будет. Да, первое, что я бы посоветовал, отнестись к этому как к некоторому вызову. Да, конечно, смысл найти надо, смысл искать надо, но приходится иногда какие-то периоды и отрезки жизни проходить и проживать и без такого важного ресурса, как смысл. Кто-то из умных людей говорил когда-то, что жизнь – это пьеса с короткими актами, и длинными антрактами. И важно уметь вести себя в антрактах. Пожалуй, это главное.
Понимаете, здесь советы не работают. Я не хочу некоторые рассуждения здесь говорить, потому что не работают здесь советы. Здесь нужно работать с конкретным человеком, с его картиной мира, с его некоторыми действиями. Я бы сказал кроме этого еще, что не надо пытаться решить эту задачу интеллектуально, найти где-то через размышления. А важно развивать чувствительность, если угодно, чувство смысла. Вот что-то делаешь, чувствуешь мое – не мое. Берешься за какую-то работу, неважно по какой причине, и какое это занятие. Или случайно кто-то позвал, или деньги надо заработать. Ощущение мое — не мое. Как-то пытаешься понять, то, что ты делаешь, имеет для тебя смысл, или не имеет? Внутренняя чувствительность, какой-то внутренний компас, найти, что для тебя принесет какой-то смысл, что не принесет. Вот это важная вещь.
Трудно сказать на словах, каким образом это развивать, это вопрос конкретно психотерапевтической и другой работы. Но стратегия именно эта. Через внутреннее ощущение того, что связывает, того, что происходит между тобой и миром. Где твое, и где не твое. Где есть это ощущение. Потому что смысл в самом общем виде, это связь с какими-то общими контекстами. Это связь со всем миром, с другими людьми, с прошлым, с будущим. Если что-то имеет для меня смысл, то оно связано с моей жизнью. Если я ощущаю, что это не имеет для меня смысл, значит, оно никак не связано с моей жизнью. Значит, где-то оно само по себе в стороне от нее.
И если мы начинаем ощущать, что для нашей жизни не безразлично, что имеет смысл, то мы выходим на какие-то более широкие связи. И осмысливаем эту жизнь связанную и связанную. Связанную с какими-то другими контекстами, и связанную внутри себя. То, что она про одно, предсказуемая. Про то, что я делаю сейчас, оно как-то связано с тем, что я делал вчера и то, что я буду делать послезавтра, оно лежит в каком-то общем русле. У маленького ребенка этого нет. У животного этого нет. То, что делает маленький ребенок сейчас, совершенно не зависит от того, что он будет делать через 2 дня, и от того, что он делал вчера. Это отдельные эпизоды. А у человека эти отдельные эпизоды встраиваются, как-то связываются в едино-целую картину. Этим самим жизнь наполняется смысловыми связями внутри себя, и связями с чем-то, чего больше в нашей жизни.

(23.42) Скажите, пожалуйста, как Дмитрий Алексеевич Леонтьев определяет для себя свой смысл жизни личный?

Дмитрий Леонтьев: А никак. Я его чувствую. А словами определять его не хочу. Вот я ощущаю, что жизнь вцелом моя, есть ощущение, что она имеет смысл, она не просто так, она не случайна. Она имеет… Я могу, конечно, если постараться, найти какую-то формулировку, но она все равно будет искусственной. Я не хочу это делать. Слова меняются, а ощущения остаются. Ощущения, что это не зря, что это не просто так.
Есть замечательный такой анекдот про смысл. Очень хороший:
— Скажите, батюшка, я правильно живу?
— Правильно, сын мой! Только зря!
Вот смысл, это значит не зря. И он не имеет никакого отношения к правильности или к успеху. Это ощущение, что не зря, и не просто так. А конкретно, ради чего. Здесь возможны варианты и слова здесь не являются главными.

(24.55) Если я Вас правильно понимаю, что у каждого человека есть свой смысл жизни.

Дмитрий Леонтьев: Да.

А можно ли масштабировать этот вопрос на социальные группы, на общества, на страны, и утверждать, что у каждой социальной группы, страны, есть свой уникальный смысл?

Дмитрий Леонтьев: Сложный вопрос. Но, во-первых, смысл вовсе не уникальный.
Можно говорить так. Я в свое время рассматривал такие вопросы, как вопрос о групповой психологии. Есть такие реальные социальные группы, у них есть какой-то общий для них всех смысл, связанный с тем общим местом, которое эта группа занимает в общей жизни общества, в системе распределения труда, и т.д.
Но вот про реальные группы можно говорить про общий некоторый смысл, который цементирует эту группу. Про какие-то большие общности, вряд ли.

(26.18) Я просто хочу подвести к вопросу о национальной идее.

Дмитрий Леонтьев: У футбольной команды есть смысл, единый, общий, цементирующий. Это единая группа, которая взаимодействует, которая объединена совместной идейностью, у нее есть общий смысл, который всех футболистов объединяет.
Национальная идея, это искусственная конструкция.

(26.44) Просто есть две крайних точки зрения. Одни говорят, что у каждой страны есть своя какая-то миссия, или идея национальная. А есть те, кто утверждает, что ничего подобного нет. Я так понимаю, что Вы ко второму больше склоняетесь?

Дмитрий Леонтьев: У каждой страны есть своя культурная специфика. У каждой страны есть свои особенности образа жизни, у каждой культуры. Потому что есть страны, которые включают в себя много разных культур. И чисто исторически…
Понимаете? Если один человек учился в инженерном вузе, а другой человек учился в филологическом вузе, то первый будет в результате хорошо уметь разбираться с техническим инструментом, а другой будет хорошо и грамотно писать тексты. В силу того, что они этому обучались. И обучение тоже не случайно.
Вот культуры тоже, разные культуры, они специализируются тоже на каких-то разных вещах. Допустим, французы хорошо умеют выращивать вино. Швейцарцы делать часы. Американцы – делать изобретения. Самые разные вещи.

(28.17) А россияне?

Дмитрий Леонтьев: Россияне умеют философствовать, во-вторых, воевать. И, в-третьих, известно, что россияне плохо приспособлены к поточному производству, но хорошо решают нестандартные задачи.
В каждой культуре есть какие-то свои фишки, можно сказать. Но это не имеет никакого отношения к идее. У каждой культуры есть свое лицо. У каждой культуры есть свои сильные конкурентные преимущества, так сказать, и наоборот какие-то слабые места. Именно поэтому, все культуры обречены на взаимодействие, взаимовлияние, на обмен всем тем, что у кого получается. И в конечном итоге, до единства.
Идея… Вы знаете, очень много людям на протяжении всей истории, а особенно последние 100 лет морочили голову разными идеями. Идеями подменяют реальность. И когда говорят об идее, тем самым людей очень часто отворачивают от реальности, затрудняют. … Одна из проблем чисто психологических, это проблема контакта с реальности, понимания связи причины и следствия, понимание того, что к чему ведет, пониманию того, что реально, а что нет, где сказка, где быль.
Как раз одна из проблем, которая характерна для нашей культуры, это некоторые проблемы с различением, где идея, а где реальность, где сказка, где быль. Это как раз одна из таких слабостей российского менталитета. Для нас всегда были идеалы реальнее, чем реальность. И поэтому мы оказались немного в большей степени, чем другие культуры подвержены влиянию идей. А идеи отворачивают от реальности, и уводят от реальности.
Поэтому, мне представляется, что разговоры о национальной идее, которые сейчас идут вместо разговоров о национальной культуре, это разговоры манипулятивные, смысл которых заключается в том, чтобы отвернуть людей от реальности.
Главная проблема, главный дефицит – это понимание реальности. Откуда берутся эти идеи? Эти идеи на самом деле тоже придумываются и сочиняются некоторыми конкретными людьми, которые на самом деле ничуть не лучше этих людей.
И я опять возвращаюсь к тому, что говорил Лев Толстой, Лев Толстой в этом отношении поставил точку 150 лет назад. Невозможно сначала придумать смысл, а потом под него строить жизнь. А надо найти, что в самой жизни осмысленно, и дальше можно это как-то описать, и сформулировать. Вот именно этими словами Льва Толстого я и подытожил разговор о национальной идее.

). Специалист в областях психологии личности, мотивации и смысла, теории и истории психологии, психодиагностики, психологии искусства и рекламы, психологической и комплексной гуманитарной экспертизы, а также в области современной зарубежной психологии. Автор более 400 публикаций. Лауреат премии Фонда Виктора Франкла г. Вены (2004) за достижения в области ориентированной на смысл гуманистической психотерапии. Редактор многих переводных книг ведущих психологов мира. В последние годы разрабатывает вопросы нетерапевтической практики психологической помощи, профилактики и фасилитации личностного развития на основе экзистенциальной психологии.

Научно-исследовательская деятельность

Исследования личности

На основе пристрастного и многостороннего анализа различных психологических теорий, а также более широкого взгляда на развитие социальных и гуманитарных наук, Д.А. Леонтьев обосновывает и развивает представление о личности, как единстве возможного и необходимого , в рамках которого человек может, задействуя рефлексивное сознание выходить за границы необходимого в возможное. Такое представление о личности связано с выделением возможности существования как минимум двух психологических взглядов на человека , а также режимов его существования: в первом рассматривается "естественный человек" как пассивное, влекомое, управляемое, предсказуемого существо; в рамках второго, внимание обращается на "человека рефлексивного", выступающего субъектом собственной активности. Причём "второй" взгляд на человека - возможен, но не обязателен. Этот взгляд представлен в настоящее время экзистенциальной психологией и культурно-исторической деятельностной психологией .

Переосмысление психологии личности, предлагаемое Д.А. Леонтьевым - это попытка понять тот уровень активности человека, на котором он, говоря словами Л.С. Выготского , не только развивается, но и строит себя.

Основные тезисы новой, "возможностной" теории личности по Д.А. Леонтьеву

1. Психология личности охватывает собой особую группу феноменов, относящихся к области "возможного", причём эти феномены не порождаются причинно-следственными закономерностями.

Эти феномены не необходимы, но они и не случайны, т.е. не имеют чисто вероятностной природы.

Так называемая "естественно-научная психология" изучает человека как обусловленное существо, крайней сложный автомат, механизм. При таком понимании психологические феномены выступают как "необходимые", т.е. порождаемые причинно-следственными закономерностями, как то, чего не может не быть. Гуманитарная ("неклассическая") психология изучает человека в его "возможных", а не необходимых аспектах, как существо недетерминированное.

2. Человек лишь некоторые периоды в своей жизни действует и функционирует как человек, реализуя свой человеческий потенциал , т.е. он может жить то интервалами "необходимого", то интервалами "возможного".

В 3-ей редакции своей книги Психология смысла (2007 г.), Д.А. Леонтьев представил в обобщённом виде структуру режимов, на которых человек может жить. Эти режимы размещены на шкале от полностью детерминированного человека до полностью свободного, или "самодетерминируемого" (См. мультирегуляторную модель личности Д.А. Леонтьева, в рамках которой рассмотрены 7 взаимодополняющих механизмов регуляции человеческого поведения). В более поздних работах Д.А. Леонтьев предлагает обращаться к метафоре "пунктирного человека", в рамках которой высказывается понимание, что человек реализует свой человеческий потенциал лишь в некоторые промежутки своей жизни, в то время когда в другие он в больше или меньшей степени оказывается/обнаруживает себя под давлением и управлением различными жизненными обстоятельствами, чем бы они не являлись.

Как пишет Д.А. Леонтьев, "В человеке есть всё то, что есть у более низкоорганизованных животных, благодаря чему он может функционировать на "животном уровне", не включая свои специфические человеческие проявления. Траектория человека в мире является пунктирной, прерывистой, потому что отрезки функционирования на человеческом уровне перемежаются отрезками субчеловеческого функционирования."

Функционирование человека на субчеловеческих уровнях не требует усилий, это "энергосберегающий режим функционирования". "Всё подлинно человеческое - энергозатратно, не протекает автоматически, не порожадется причинно-следственными связями и требует усилий", которые конечно же окупаются, но многие именно поэтому отказываются и отходят от "человеческого" пути, скатываясь в другие режимы функционирования.

3. Существование в человеческой жизни помимо необходимого, сферы возможного вводит в неё измерение самодетерминации и автономии .

Автономия и самодетерминация (способность к самостоятельному, причинно не обусловленному выбору) не возникают в человеческой жизни в результате причинно детерминированного процесса, и нужны человеку чтобы ориентировать его самого и его поведение в пространстве возможного. А превращение возможностей в действительность происходит не в результате какого-либо причинного детерминирования, но в результате самодетерминации, через совершение выбора и принятие решения субъектом.

Даже "смыслы", "ценности" и "истины" в человеческой жизни не являются автоматическими, самостоятельно срабатывающими механизмами; они влияют на жизнь человека, только через его самоопределение по отношению к ним как субъекта.

4. На протяжении жизни у человека степень детерминированности одних и тех же психологических феноменов может изменяться .

5. Самодетерминация своей жизнедеятельности человеком, как произвольное воздействие субъекта на причинно-следственные закономерности, влияющие на эту жизнедеятельность, становится возможной через задействование рефлексивного сознания .

6. Уровень личностного развития определяет характер взаимосвязи между переменными в личности: на более низком уровне характер взаимосвязи переменных более жёсткий, и носит детерминистический характер; на более высоком уровне развития, одни выступают по отношению к другим лишь как предпосылки, не определяя их однозначно . Само же "личностное развитие протекает в направлении от генетически обусловленных универсальных структур к менее универсальным структурам, изначально существующим в модальности возможного" .

7. "Эмпирическим индикатором действия в поле возможного, а не необходимого служит неспровоцированный выход за задаваемые ситуацией рамки."

Этот выход осуществляется по мере развития личности, всё более в сторону выбора осмысленных и вариативных возможностей, в противовес однозначным необходимостям.

8. По мере усложнения и совершенствования форм и механизмов человеческой жизнедеятельности и психологических процессов, их причины начинают всё больше замещаться предпосылками, которые, в отличие от причин, порождают не необходимые следствия, а возможности, тогда как их отсутствие - невозможность. .

9. "Признание психологической реальности и значимости категории возможного переносит нас из ясного и чётко структурированного мира в мир, где господствует неопределённость, и совладение с её вызовом выступает залогом адаптации и эффективного функционирования ".

Понимание мира в котором обнаруживает себя человек как заранее неопределённого - это экзистенциальное миропонимание .

10. Введение категории возможного дополняет описание взаимодействие человека как субъекта с миром экзистенциальным измерением, и в таком "расширенном" описании обнаруживается место как для ориентации на определённость, так и для ориентации на неопределённость .

Прототипом для такого описания является модель Рубикона (Х. Хекхаузен, Ю. Куль, П. Голвитцер), в рамказх которого разработано представление о т.н. "переходе Рубикона" - резком переходе, осуществляемом в акте принятия субъектом внутреннего решения, от "мотивационного состояния сознания", максимально открытого по отношению к получению новой информации и взвешиванию имеющихся возможностей, к "волевому состоянию сознания", когда решение уже принято, действие обретает конкретную направленность и сознание "закрывается" от всего, что может эту направленность поколебать.

11. "Возможности никогда не воплощаются в действительности сами, это происходит только через деятельность субъекта, который воспринимает их как возможности для себя, что-то выбирает из них и делает свою "ставку", вкладывая себя и свои ресурсы в реализацию выбранной возможности ". При этом они принимает на себя ответственность за реализацию данной возможности, даёт внутреннее обязательство перед самим собой вкладывать усилия для её реализации. В этом переходе происходит трансформация: возможное - ценное (осмысленное) - должное - цель - действие .

В целом, в разрабатываемых Д.А. Леонтьевым новых ориентиров для построения теории личности, которая может быть названа психология "возможной", точнее - "возможностной" личности, люди представляются как находящиеся на различных этапах собственного пути к очеловечиванию, на различных этапах их индивидуальной онтогенетической эволюции, которая является следствие их личного выбора и усилий. Иными словами, предлагается рассматривать людей, как находящихся на пути к самореализации , мерой которой и являются собственные шаги людей, сделанные в этом направлении, а также приложенные усилия. Однако самореализация, здесь - это не реализация того что заложено наследственностью или средой, но путь свободных, не детерминированных средой и наследственностью решений и выборов самого человека.

Ключевыми понятиями для психологии личности, развиваемой Д.А. Леонтьевым, являются: пространство возможного , рефлексивное сознание и поступок .

Поступок может быть понят как действие, не вписывающееся в традиционные схемы психологической причинности, но требующее признания иного рода причинности, опирающейся на смысл , возможности и ответственность , понятую как личностная причинность. Поступок - это "осознанное ответственное действие, основанное на личностной причинности и продвигающее личность в измерении личностного пути".

Одной из ключевых проблем психологии личности для Д.А. Леонтьева является осуществление перехода человека из режима детерминированности в режим самодетерминации при подключении рефлексивного сознания.

Механизмы перехода личности из режима детерминированности в режим самодетерминации

Механизмы перехода личности из режима детерминированности в режим самодетерминации - это определённые психотехнические действия или "экзистенциальные психотехники", выработанные в различных культурах, и осмысленные, преимущественно экзистенциальной философией , экзистенциальной психологией , а также диалогическим подходом к пониманию человека и его жизнедеятельности.

1. Остановка, пауза - между стимулом и реакцией для включения и работы рефлексивного сознания, во время которой можно не реагировать "естественным", обычным для себя или ситуации образом, а начать выстраивать своё собственное поведение.

2. Посмотри на себя со стороны . Включение рефлексивного сознания, и вдумчивое осмысление и осознание всех вариантов и альтернатив приводит к возможности сделать любой выбор.

3. Расщепление чувства собственного Я, осознание несовпадения того, что я именно такой . Я как личность есть то, каким я выбираю быть, или то, каким я себя делаю.

4. Выявление альтернативности любых выборов и поиск неочевидных альтернатив . Это же относится и к уже осуществлённым выборам, особенно тем, которые сделал человек не заметив этого. Выбор - это не только то, что человек ещё только должен сделать, но то что человек реально, уже делает.

5. Осознание цены, которую приходится платить за каждый из возможных выборов , т.е. - экзистенциальный расчёт .

6. Осознание ответственности и вкладывание себя в избранную альтернативу .

Проблема идентичности

Согласно Д.А. Леонтьеву, человек использует 2 стратегии определения своей идентичности:

стратегия социальной идентичности предполагает определение себя через принадлежность группе; при этом как правило, человек отказывается от собственной личности полностью или частично, через её минимизацию в мире больших социальных групп. Эта стратегия реализуется в т.н. "бегстве от свободы" (Э. Фромм) в целом, и в частности в экстремальных ситуациях, когда личность "регрессирует" к эволюционно более ранней стадии своего развития, отказываясь от тех эмансипаций , которые он/она приобрел(-а) в в своей жизни, и сливается с толпой, чувствуя себя именно в ней хорошо, нормальной, уверенной в себе частью коллективной личности, не принимая решений вне группы.

Современный мир, согласно Д.А. Леонтьеву, наполнен инфантилизмом , отказом от ответственности , уходом в зависимости и другими формами бегства от личности в социальные группы. Именно последние, по мысли Д.А. Леонтьева характеризуют в целом стратегию социальной идентичности, выбираемую в настоящее время множеством людей.

Стратегия социальной идентичности, как правило реализуется через образы человека, образы его Я, понятые как своеобразные описания и восприятия нас другими, а также наши самоописания и самовосприятия, посредством которых мы участвуем в коммуникации с другими. Эти социальные образования в нас (или даже нас) зависимы от контекста и ситуации коммуникации и создают лабиринт идентичностей человека.

стратегия личностной идентичности предполагает:

Согласно Д.А. Леонтьеву, "Решение проблемы множественных, неустойчивых и нередко конфликтных идентичностей современного человека возможно, если этим займётся не представитель некоего множества социальных групп и общностей, а автономная личность, имеющая в себе точку опоры, независимую от того, в каких социально-ролевых категориях или индивидуальных характеристиках она может дать ответ на вопрос "кто я"." Главный ответ так понятой личности - "Я - это Я". Идентичность для человека ощущающего свой внутренний центр вне любых словесно формулируемых идентичностей не является, согласно Д.А. Леонтьеву проблемой, так как такой человек разрешает конфликты идентичностей посредством конструирования своего я, самого себя своими ценностями, а не процессами, происходящими наоборот.

В общественном масштабе Д.А. Леонтьев говорит о том, что процветание общества зависит от наличия в нём критической массы людей,имеющих опору и источник собственной активности внутри себя, способных на поступок и принимающих за него на себя ответственность.

Психолингвистические исследования

Исследования поэтического творчества

Д.А. Леонтьев отмечает тенденцию выхода исследований поэтического произведения за рамки изучения его только как текста в более широкий экзистенциальный контекст, где предметом рассмотрения должен стать создающий и воспринимающий поэзию человек, а также то, что вызвало к жизни создание данного произведения. Д.А. Леонтьев следующим образом систематизировал и реконструировал современное понимание поэзии и её функционирования:

Моделируя поэзию Д.А. Леонтьев предлагает говорить о том, что искусство моделирует жизнь, но не как образ, а как деятельность, то есть как то что мы можем (имеем шанс) сделать со своей жизнью , и добавляет к сложившемся её пониманию такие черты, как:

В поэтическое произведение вовлекаются жизненный опыт его автора и читателя.
Именно человек, а не сама форма поэтического произведения преодолевают и трансформируют его содержание; это происходит через творческую деятельность (экзистенциальные акты самодетерминирующейся личности) над материалом произведения, автором которой он является и в ходе которой его личность изменяется.
В акте создания поэтического произведения совмещаются процессы понимания смысла и креативного усилия создания формы; [поэтический] текст является не тем, что мы читаем, но тем, "посредством чего мы читаем что-то другое" (М.К. Мамардашвили). Понимание смысла связано с личностным развитием , которые происходят в креативном, опосредствованном усилии человека на деле "практиковать сложность" через посредство "определённости формы". Поэтическая речь в высочайшей степени произвольна, опосредована и рефлексивна, потому что при написании поэтических произведений человек "должен быть вполне собой". "Поэзия, как и другие формы культуры, культивирует произвольность, самодисциплину, личностную культуру преодоления.".

Культура преодоления материала, важная для поэтического творчества, прошла, согласно Д.А. Леонтьеву как минимум 2 этапа своего развития:

власть канона и художественной традиции, где какон, традиция служат инструментом преодоления материала.
преодоление самого канона в индивидуальном творчестве (проблема последнего столетия), т.е. конфликт между личным и социальным, и преодоление первым второго.

Говоря про восприятие и эмпирическое изучение поэзии, Д.А. Леонтьев предлагает говорить о том, что:

в настоящее время нет целостных, разработанных подходов к рассмотрению и пониманию механизмов восприятия и воздействия поэтических произведений, а также эмпирических исследований восприятия поэзии реальной аудиторией, хотя и развиты фундаментальные теоретические и феноменологические исследования построений самих поэтических произведений. Этот разрыв может быть объяснён "элитарностью" поэзии как вида искусства.
в современном понимании восприятия поэзии можно выделить 2 крайности:
- внимание исследователей на формальных, языковых, структурных элементах образа поэтического произведения, выстраиваемого в сознании читателей, вне учёта их взаимодействия с целостной системой стихотворения и без соотношения с их жизненными контекстами.
- традиционный взгляд к пониманию воздействия поэзии на личность, приводящего лишь к аффективным переживаниям, через понимание поэзии как явления эмоциональной природы.

Издательская деятельность

Публичная деятельность и научные контакты

Научная школа, ученики и последователи

Последние разработки автора

В рамках психологии личности , Д.А. Леонтьев разрабаывает "возможностный" подход к пониманию личности (2011). Им предложена мультирегуляторная модель личности (2007), которая вписывается составной частью в этот подход.

Ссылки

Леонтьев Д.А. Философия жизни М. Мамардашвили и её значение для психологии // Культурно-историческая психология, 2011, №1. - С. 2.
Леонтьев Дмитрий Алексеевич
Dmitry A. LEONTIEV, Ph.D. » CV
" Леонтьев Д.А. // Вопросы психологии, 2011, №1. - С. 3-27.
Выготский Л.С. Конкретная психология человека // Вестник МГУ. Серия. 14. Психология, 1986, №1. - С. 58.
Леонтьев Д.А. О предмете экзистенциальной психологии // 1 Всеросийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, Е.С. Мазур, А.И. Сосланда. - М.: Смысл, 2001. - С. 3-6.
" Леонтьев Д.А. Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному // Вопросы психологии, 2011, №1. - С. 11-12.
Леонтьев Д.А." Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному // Вопросы психологии, 2011, №1. - С. 12.
Леонтьев Д.А." Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному // Вопросы психологии, 2011, №1. - С. 16.
Леонтьев Д.А. Личностный потенциал как потенциал саморегуляции // Ученые записки кафедры общей психологии МГУ им. М.В. Ломоносова / Под. ред. Б.С. Братуся, Е.Е. Соколовой. - М.: Смысл, 2006 (а). С. 85–105.
" Леонтьев Д.А. Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному // Вопросы психологии, 2011, №1. - С. 19.
" Леонтьев Д.А. Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному // Вопросы психологии, 2011, №1. - С. 13-14.
" Леонтьев Д.А. Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному // Вопросы психологии, 2011, №1. - С. 24; Леонтьев Д.А. К психологии поступка // Экзистенциал. традиция: философия, психология, психотерапия. - Ростов н/Д., 2006. - Вып. 2. - C. 153-158.

Психологическая наука и образование (2011. № 3. С. 80-94)

Специфика ресурсов и механизмов психологической устойчивости студентов с ОВЗ в условиях инклюзивного образования 1425

Публикации в сборниках и трудах 4

Биография

Леонтьев Дмитрий Алексеевич - доктор психологических наук, профессор факультета психогии МГУ им. М. В. Ломоносова, веведущий представитель экзистенциального подхода в России, генеральный директор научно-производственной фирмы "Смысл", лауреат премии фонда Виктора Франкла г. Вена (Австрия) за достижения в области ориентированной на смысл гуманистической психотерапии, автор около 300 научных публикаций.

Окончил факультет психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова в 1982 году. В 1988 году защитил кандидатскую диссертацию (общая психология). В 1999 году защитил докторскую диссертацию ("Психология смысла").

Автор более 400 публикаций, в том числе книг "Очерк психологии личности" (1993), "Введение в психологию искусства" (1998), "Психология смысла" (1999) и др. В последние годы разрабатывает вопросы нетерапевтической практики психологической помощи, профилактики и фасилитации личностного развития на основе экзистенциальной психологии.

Публикации

Деятельностный подход в психологии: проблемы и перспективы / под ред. В. В. Давыдова, Д. А. Леонтьева. - М.: Изд. АПН СССР, 1990.

Франкл В. Человек в поисках смысла / под ред. Л. Я. Гозмана и Д. А. Леонтьева. - М.: Прогресс, 1990.

Искусство и эмоции: материалы международного научного симпозиума / под ред. Л. Я. Дорфмана, Д. А. Леонтьева, В. М. Петрова, В. А. Созинова.- Пермь: Пермский госуд. институт культуры, 1991.

Art and Emotions. Proceedings of the International Symposium / ed. by L. Dorfman, D. Leontiev, V. Petrov, V. Sozinov.- Perm: Perm State Institute of Culture, 1991.

Emotions and Art: Problems, Approaches, and Explorations / ed. by L. Ya. Dorfman, D. A. Leontiev, V. M. Petrov, V. A. Sozinov. - Perm: Perm State Institute of Arts and Culture, 1992.

Пезешкиан Н. Позитивная семейная психотерапия/ под ред. М. Н. Дымшица и Д. А. Леонтьева. - М.: Смысл, 1992.

Тест смысложизненных ориентаций. М.: Смысл, 1992.

Методика изучения ценностных ориентаций. М.: Смысл, 1992.

Очерк психологии личности. М.: Смысл, 1993.

Дорфман Л. Я. Метаиндивидуальный мир / под ред. Д.А.Леонтьева. М.: Смысл, 1993.

Леонтьев А. Н. Философия психологии: из научного наследия / под ред. А. А. Леонтьева, Д. А. Леонтьева. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994.

Глава 1. Подходы к пониманию смысла

Глава 1. Подходы к пониманию смысла "

Глава 1. Подходы к пониманию смысла

Глава 2. Онтология смысла

Глава 2, Онтология смысла

Глава 2. Онтология смысла

Глава 3.

Глава 3. Смысловые структуры, их связи и функционирование

3.8. Смысл жизни как интегральная смысловая ориентация

Глава 4.

Глава 4. Динамика и трансформации смысловых структур

Глава 4, динамика и трансформации смысловых структур

Глава 4. Динамика и трансформации смысловых структур

Глава 4, динамика и трансформации смысловых структур

Глава 4. Динамика и трансформации смысловых структур

Глава 5.

Глава 5. Внеличностные и межличностные формы смысла

Глава 1. Подходы к пониманию смысла

Глава 2. Онтология смысла

Глава 3. Смысловые структуры,

Глава 4. Динамика и трансформации

ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Д.А.Леонтьев

ПСИХОЛОГИЯ СМЫСЛА

ПРИРОДА, СТРОЕНИЕ И ДИНАМИКА СМЫСЛОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ

2-е, исправленное издание

по классическому университетскому образованию

в качестве учебного пособия для студентов

высших учебных заведений, обучающихся по направлению и специальностям психологии

УДК 159.9 ББК88

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, факультет психологии

Рецензенты:

д-р психол. наук, проф., чл.-кор. РАО Б.С.Братусь д-р психол. наук, проф., чл.-кор. РАО В.А.Иванников д-р психол. наук, проф., чл.-кор. РАН В.Ф.Петренко д-р психол. наук, проф. ИЛ. Васильев

Леонтьев Д.А.

Л478 Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. 2-е, испр. изд. - М.: Смысл, 2003. - 487 с.

Монография посвящена всестороннему теоретическому анализу смысловой реальности: аспектов проблемы смысла, форм его существования в отношениях человека с миром, в сознании и деятельности человека, в структуре личности, в межличностном взаимодействии, в артефактах культуры и искусства.

Адресуется психологам и представителям смежных дисциплин.

Рукопись подготовлена при поддержке Российского Гуманитарного научного фонда, исследовательский проект № 95-06-17597

Издание осуществлено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований по проекту № 98-06-87091

ISBN 5-89357-082-0

Д.А. Леонтьев, 1999, 2003. Издательство "Смысл", оформление, 1999.

введение

«Проблема смысла... - это последнее аналитическое понятие, венчающее общее учение о психике, так же как понятие личности венчает всю систему психологии»

А.Н.Леонтьев

В последние два десятилетия психология переживает кризис i моих методологических оснований, связанный с очередным размыканием не только границ ее предмета, но и границ науки и представлений о науке вообще, с разрушением основополагающих и в предыдущий период весьма четких бинарных оппозиций «жи-тгйская психология - научная психология», «академическая психо-млия - прикладная психология», «гуманистическая психология - механистическая психология», «глубинная психология - вершин-ИШ1 психология», а также концептуальных оппозиций «аффект - Интеллект», «сознание - бессознательное», «познание - действие» и т.п. Активизировалась работа по методологическому осмыслению оснований психологии и построению нового ее образа, что в рос-иийской психологии выразилось в первую очередь в возрождении принадлежащей Л.С.Выготскому идеи «неклассической психоло-1Ии» (Эльконин, 1989; Асмолов, 1996 б; Дорфман, 1997 и др.) или иронической психологии» (Зинченко, 1997), а в западной - в обсуждении идеи «постмодернистской психологии» (например, Shatter , 1990). Неклассическая психология еще не получила четкого определения; это скорее идея, чем конкретная теория. Можно, од-нико, обозначить общий вектор движения от классической психологи к неклассической: от статического представления о человеке К динамическому и от изучения его в виде изолированного «препа-pita» к осознанию его неразрывной связи с миром, в котором протекает его жизнедеятельность.

Неслучаен в этом контексте интерес к понятию смысла многих ученых, как у нас в стране, так и за рубежом. Это понятие пришло Я психологию из философии и наук о языке и до сих пор не вошло К основной тезаурус психологии личности, если не считать отдель-

введение

ных научных школ; вместе с тем интерес к нему нарастает, растет и частота использования этого понятия в самых разных контекстах и в рамках различных теоретических и методологических подходов В отечественной психологии понятие личностного смысла, введенное А.Н.Леонтьевым еще в 40-е годы, уже давно и продуктивно используется в качестве одного из основных объяснительных понятий, причем не только в психологии, но и в смежных научных дисциплинах. Не случайно это понятие получило столь широкое признание именно у нас в стране - ведь в российской культуре, российском v сознании поиск смысла всегда являлся главной ценностной ориентацией Менее известно, что понятие смысла стало в последние де-"сятилетия популярным и на Западе - оно занимает весьма важное место в логотерапии В.Франкла, психологии личностных конструктов Дж.Келли, этогеническом подходе Р.Харре, феноменологической психотерапии Ю.Джендлина, теории поведенческой динамики Ж.Нюттена и других подходах, несмотря на трудность адекватного перевода этого понятия на английский и многие другие языки. Редким исключением является немецкий, и закономерно, что раньше всего это понятие появилось в философии, психологии и науках о языке именно у немецкоязычных (Г.Фреге, Э.Гуссерль, В.Дильтей, Э.Шпрангер, З.Фрейд, А.Адлер, К.Юнг, М.Вебер, В.Франкл) и русскоязычных (Г.Г.Шпет, М.М.Бахтин, Л.С.Выготский, А.Н Леонтьев) авторов.

Интерес к понятию смысла вызван, на наш взгляд, тем фактом, хоть и еще неотрефлексированным, что это понятие, как показывает со всей отчетливостью даже беглый взгляд на практику его употребления, позволяет преодолеть перечисленные выше бинарные оппозиции. Это становится возможным благодаря тому, что понятие смысла оказывается «своим» и для житейской и для научной психологии; и для академической и для прикладной; и для глубинной и для вершинной; и для механистической и для гуманистической. Более того, оно соотносимо и с объективной, и с субъективной, и с интерсубъективной (групповой, коммуникативной) реальностью, а также находится на пересечении деятельности, сознания и личности, связывая между собой все три фундаментальные психологические категории. Тем самым понятие смысла может претендовать на новый, более высокий методологический статус, на роль центрального понятия в новой, неклассической или постмодернистской психологии, психологии «изменяющейся личности в изменяющемся мире» (Асмолов, 1990, с. 365).

Столь широкие возможности, однако, порождают и трудности в работе с этим понятием. Его многочисленные определения зачастую несовместимы. Сам смысл имеет, если воспользоваться попу-

ЙНМЕНИЕ

дирмой в последнее время метафорой, природу Протея - он изменчив, текуч, многолик, не фиксирован в своих границах. Отсюда Немалые трудности в понимании этого явления, разночтения в определениях, нечеткости в операционализации. . Когда автор этой книги, еще будучи студентом факультета психологии МГУ, заинтересовался проблемой смысла (примерно в 1979-1980 годах), большая группа преподавателей и сотрудников факультета - прямых учеников А.Н.Леонтьева - активно и с большим энтузиазмом винималась разработкой этой проблемы. Их число сейчас уменьшилось. Из тех, кто внес в этот период основной вклад в разработку it01 о понятия, одних уже нет с нами (Б.В.Зейгарник, Е.Ю.Арте-мьсна), другие достаточно резко сменили свою проблематику и область исследований (В.В.Столин, А.У.Хараш), третьи, разо-чировавшись в понятии смысла, фактически отказались от него (В К.Вилюнас, Е.В.Субботский), четвертые не отказались, но впоследствии направили свои непосредственные научные изыскания на дру| ие, хоть и близкие проблемы (А.Г.Асмолов, Е.Е.Насиновская, В Л Петровский). Вместе с тем отнюдь не ощущается снижение интереса к этому понятию (скорее, наоборот) среди психологов всех школ и направлений.

Разработка общепсихологических представлений о смысловом щмсрении человеческого бытия ведется автором этой книги с начали 1980-х годов. Основной задачей (можно сказать, сверхзадачей) выло собрать цельную картину смысловой реальности из завораживающих кусочков мозаики, образованной имеющимися идеями и публикациями по этой теме. Первым промежуточным результатом стала Кппдидатская диссертация «Структурная организация смысловой |феры личности», защищенная нами в 1988 году. В ней была предложена классификация смысловых структур и модель структуры лично-81 и, основанная на общем понимании смысловых структур личности Кпк превращенной формы жизненных отношений. Мы разработали Тикже концепцию смысловой регуляции жизнедеятельности, показав щсцифические функции в этой регуляции различных смысловых ечруктур. Этот промежуточный результат соответствовал первой из Трех выделенных Н.А.Бернштейном (1966, с. 323-324) стадий раз-РИ i ия любых теоретических представлений - стадии объединения и Логического упорядочения разрозненных фактов. Мы осознавали и Неизбежную ограниченность предложенной в той работе схемы. Эта СИ раниченность проявилась не только в том, что смысловая сфера личности рассматривалась в статическом морфологическом срезе, но И и том, что само выделение дискретных смысловых структур во mho-ром условно. Мы не располагали другим языком описания, но соз-нивали, что за используемыми нами понятиями реально стоят не

введение

столько смысловые структуры, сколько смысловые процессы. Понимая отдаленность перспективы разработки процессуального языка, мы сформулировали в заключении к упомянутой диссертации и задачи на ближайшую перспективу. В их числе были: анализ условий и механизмов актуалгенетического развития и критических перестроек сложившихся смысловых структур и динамических смыслоных систем; анализ интериндивидной трансляции смыслов, в том числе в формах материальной и духовной культуры; анализ развития смысловой сферы личности в онтогенезе, а также психологических предпосылок и механизмов аномального развития смысловой сферы; разработка методов исследования и воздействия на смысловую сферу. Решение этих задач позволило бы перейти от статичной морфологической схемы смысловой сферы личности к концепции динамической смысловой реальности, естественной формой сущее!копания которой является непрерывное движение, к концепции, имеющей предсказательную силу, что присуще второму этапу развития 1еории по Н.А.Бернштейну (1966, с. 323-324).

Эта программа-минимум, как нам представляется, выполнена в данной работе, которая являет собой итог почти двух десятилетий научных исследований. Она посвящена решению задачи построения единой общепсихологической концепции смысла, его природы, форм существования и механизмов функционирования в структуре деятельности, сознания, личности, межличностной коммуникации и в предметно воплощенных формах. В ней мы постарались наполнить конкретным психологическим содержанием мысль А.Н.Леонтьева (1983 а) о том, что проблема личности образует особое психологическое измерение, иное, чем то измерение, в котором идет изучение психических процессов, а также мысль В.Франкла (Frankl , 1979) о смысловом измерении человека, надстраивающемся над биологическим и психологическим измерениями.

it * * * ,\

Завершая это введение словами благодарности, нельзя не перейти от академического «мы» к осознанному и «участному» (М.М.Бахтин) «я».

Я посвящаю эту книгу моему деду, Алексею Николаевичу Леонтьеву. Было бы неточным сказать «его памяти», потому что его присутствие - и прежде всего в этой работе - памятью отнюдь не ограничивается. Научная работа всегда в каком-то смысле преодолевает время - мы можем вести весьма содержательный диалог с Декартом и Спинозой, Гиппократом и Аристотелем. Я отчетливо ощущаю присутствие Алексея Николаевича в одном со мной «на-

viiiom времени» и надеюсь, что моя книга внесет свой вклад в его

"полетие в этом временном измерении. Он был и остается для i ни образцом научной добросовестности и преданности науке.

Я всегда был жадным до знаний и старательным учеником, я учимся у многих, и нелегко перечислить всех, кто повлиял на мое профессиональное становление - не только тех, с кем я общался лично, но и тех, с которыми я не встретился и не встречусь никогда. N числе последних Л.С.Выготский, М.М.Бахтин, А.Адлер, Г.Олпорт, И М >й, М.К.Мамардашвили и другие Учителя. Из числа же тех, у fcuio я учился в традиционном смысле этого слова, хотелось бы, не Принижая ничей вклад, отдельно поблагодарить двоих, влияние ко-vupiiix на мою работу (и не только работу) еще со студенческих лет мгрсоценить невозможно. Александр Григорьевич Асмолов во многом ""собствовал возникновению и укреплению моего первого интере-к психологии личности и к проблеме смысла, постоянно давал

И (дологические ориентиры и помогал мне решать задачу на смысл tun», что я делаю. Елена Юрьевна Артемьева учила, что кроме кон- мишии, должна быть еще позиция, она ненавязчиво способствовала инранию граней между научными изысканиями и пониманием жиз ни иообще, формированию у меня методического мышления.

V любого исследователя есть свой ближний референтный круг - люди, работающие рядом в проблемном поле, профессиональное яшпмодействие с которыми особенно продуктивно. Полный список it*, кто своими исследованиями особенно сильно помог мне продвинуться в моих, был бы очень длинным. Я благодарен очень мно-1Им, а в особенности Б.С.Братусю, Ф.Е.Василюку, В.П.Зинченко, И А. И Ванникову, А.М.Лобку, Е.В.Эйдману. Общую композицию этой 1ЖИ1И помогли выстроить теоретические идеи моего друга и коллеги Л М.Дорфмана. Я благодарен также всем тем друзьям и коллегам, ко-Юрые морально поддерживали и поддерживают меня в моем прокла-дынпнии новых маршрутов на плохо изученной территории.

Отдельная благодарность - моим ученикам, студентам и аспи-раншм. Не только потому, что чтобы что-то понять, надо это кому-то вбънснить. Без их участия мне не удалось бы в одиночку вывести мно-1И@ ит теоретических идей на уровень эмпирической проверки и Практического приложения. Я особенно благодарен тем из них, чей РМ1Ш также есть в этой книге: Ю.А.Васильевой, М.В.Снетковой, И II Бузину, Н.В.Пилипко, М.В.Калашникову, О.Э.Калашниковой, А II Поиогребскому, М.А.Филатовой.

Наконец, еще одна благодарность - моим близким, у которых эта на протяжении долгого времени отнимала изрядную часть, и которые относились к этому настолько стоически, насколько то было возможно.

глава!. Подходы к пониманию смысла

В ПСИХОЛОГИИ И ГУМАНИТАРНЫХ НАУКАХ

И представлял государю, что у аглицких мастеров совсем на все другие правила жизни, науки и продовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельства перед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл.

Н. С.Лесков

1.1. понятие смысла в гуманитарных науках

В большинстве общих толковых, философских и лингвистических словарей смысл определяется как синоним значения. Это относится не только к русскому слову «смысл», но и к его немецкому аналогу «Sinn». В английском языке ситуация сложнее: хотя в языке существует этимологически близкое понятие «sense» (смысл), используемое, в частности, в расхожих словосочетаниях «common sense» (здравый смысл), «to make sense» (иметь смысл), тем не менее в абсолютном большинстве случаев в научном дискурсе, равно как и в обыденном языке, русские понятия «значение» и «смысл» переводятся одним и тем же словом «meaning». Французское «sens», напротив, распространено гораздо шире, чем сугубо академический термин «signification» (значение).

Этимология этого понятия также не совпадает в разных языках. Русское «смысл» означает «с мыслью». Немецкое «Sinn», как указывает М.Босс, ведет свое происхождение от древненемецкого ли^ тературного глагола «sinnan», означавшего «быть на пути к цели» (Boss, 1988, р. 115). В связи с этим Э.Крэйг замечает, что связь с ин-тенциональной направленностью, присутствующая в слове «Sinn», теряется при переводе его на английский как «meaning», и перевод его словом «sense» был бы адекватнее (Craig, 1988, р. 95-96). С другой стороны, Дж.Ричлак со ссылкой на словари утверждает, что и слово «meaning» происходит от англосаксонских корней с семантикой «желать» и «намереваться» и является, соответственно, понятием целевой природы, обозначающим соотносительную связь

/./. понятие смысла в гуманитарных науках 9

между несколькими конструктами, которые он называет полюсами смысла (Rychlak, 1981, р. 7).

Исторически изначальным проблемным контекстом, в котором понятие смысла возникло как научное понятие, не совпадающее с понятием значения, было изучение понимания текстов, а первой юоретической парадигмой - герменевтика. Задача разграничения 1срменевики с философией, с одной стороны, и языкознанием, с другой, очень сложна и выходит далеко за рамки данной работы; клк констатировал В.Г.Кузнецов, герменевтика, гуманитарные науки и философия «развиваются в едином историко-культурном кон-(сксте, зависят друг от друга, оказывают влияние друг на друга» (1991 а, с. 4). Герменевтика возникла как учение о толковании скры-1ых смыслов Священного писания, став постепенно учением о понимании скрытых смыслов в более широком контексте и слившись и начале нашего столетия с философской мыслью в работах таких се представителей как В.Дильтей, Х.-Г.Гадамер и др. Поэтому, относя те или иные воззрения на проблему смысла к герменевтической традиции, мы будем пользоваться лишь чисто историческими критериями.

Пожалуй, первое значимое в нашем контексте понимание смысла мы обнаруживаем у Матиаса Флациуса Иллирийского (XVI век). Флациус предлагает разрешение одной из ведущих герменевтических дилемм, - имеет ли слово один смысл или много, - введя различение значения и смысла: слово, выражение, текст имеют одно значение, но различные контексты могут задавать различные ею смыслы. Вне контекста слово смысла не имеет; в каждом конкретном контексте смысл однозначен. Таким образом, проблема смысла сводится к проблеме контекста (Кузнецов, 1991 а, с. 25). Герменевт, работая с различными контекстами, должен вскрывать I» них единственное божественное значение и истолковывать его смысловые оттенки, внесенные в библейские тексты их авторами. Ги ко го типа интерпретации учитывают субъективные особенности по горской позиции. Задача герменевта заключается в выявлении цели и замысла автора» (там же, с. 26). Понятие контекста, введенное Флациусом в концептуальный аппарат герменевтики, позволило, пожалуй, впервые разделить понятия значения и смысла как Несинонимичные.

Дальнейшее развитие проблема соотношения, точнее, различения значения и смысла текстов и речевых выражений получила > конце XIX - первой половине XX века в науках о языке - лингвистике, семиотике и логической семантике. Как мы, впрочем, унидим дальше, отождествление значения и смысла и сегодня еще 01нюдь не стало достоянием истории. Употребление понятия смысла

Глава 1. Подходы к пониманию смысла

в этом контексте далеко от окончательной определенности. Существуют две принципиально различающиеся между собой традиции использования понятия «смысл». В одной из них смысл выступает как полный синоним значения; эти два понятия взаимозаменимы. Мы не будем специально останавливаться на таких определениях. Во второй традиции понятия «смысл» и «значение» образуют более или менее выраженную концептуальную оппозицию. В свою очередь, вторая традиция также отнюдь не является однородной.

Родоначальником концептуальной оппозиции «значение - смысл» в науках о языке принято считать Готлиба Фреге. В своей классической работе столетней давности «Смысл и денотат» (Фре ге, 1977; 1997) он вводит ее следующим образом: денотат, или значение текста (знака) - это та объективная реалия, которую обозначает или суждение о которой высказывает текст (знак); смысл - это способ задания денотата, характер связи между денотатом и знаком или, выражаясь современным языком, «информация, которую знак несет о своем денотате» (Мусхелшивили, Шрейдер, 1997, с. 80). Текст может иметь только одно значение, но несколько смыслов, или же не иметь значения (если в реальности ему ничто не соответствует), но иметь при этом смысл. «В поэтическом употреблении достаточно того, что все имеет смысл, в научном - нельзя упускать и значений» (Фреге, 1997, с. 154-155). В текстах Фреге есть указания на связь смысла с контекстом их употребления. Все же, по мнению, в частности, Е.Д.Смирновой и П.В.Таванец (1967), Фреге не создал теории смысла. Тем не менее, его работа до сих пор остается наиболее цитируемой там, где ставится вопрос разведения смысла и значения.

Приведем еще несколько подходов к соотношению значения и смысла речевых выражений. К.И.Льюис (1983), анализируя виды значения, различает языковое и смысловое значение. Языковым значением слова можно овладеть при помощи толкового словаря, сначала найдя его определение, затем определив все слова, которые в это определение входят, и т.д. То, что при этом ускользает - это смысловое значение, связанное со знанием всех вариантов правильного употребления слова в разных контекстах. М.Даммит (1987) рассматривает теорию смысла как одну из составных частей теории значения, наряду с теорией референции. Теория смысла «...связывает теорию истины (или референции) с умением говорящего владеть языком, соотносит его знание суждений теории с практическими лингвистическими навыками, которые он проявляет» (там же, с. 144). Она должна «...не только определить, что знает говорящий, но также и то, как проявляется его знание» (там же, с. 201).

/./. понятие смысла в гуманитарных науках 11

Смысл, таким образом, определяется более широким контекстом, чем значение.

По-иному расставляются акценты в работах представителей современной французской школы анализа дискурса, в которой проблема смысла всегда находится в центре внимания, но при этом рассматривается вне традиционного для лингвистики противопоставления смысла и значения (Гийому, Мальдидъе, 1999, с. 124, 132). Специфика данного подхода заключается в анализе взаимосвязи дискурса и идеологии. Понятие дискурса выступает здесь как уточняющее идею контекста. Так, М.Пешё и К.Фукс (1999), констатируя неоднозначность связи текста с его смыслом, связывают это с гем, что текстовая последовательность привязана к той или иной дискурсной формации, благодаря которой она наделяется смыслом; нозможна и привязка одновременно к нескольким дискурсным формациям, что обусловливает наличие у текста нескольких смыслов. Ж.Гийому и Д.Мальдидье (1999) утверждают, что «тексты, дискурсы, дискурсные комплексы приобретают определенный смысл только в конкретной исторической ситуации» (с. 124). Анализируя тексты тохи Великой Французской революции, авторы показали, что хотя смысл выражения далек от того, чтобы целиком определяться его внутренней структурой, как традиционно считала лингвистическая семантика, другая крайность - считать смысл полностью обусловленным извне - также себя не оправдала. Авторы формулируют сба-пансированный вывод: «Смысл не задан a priori, он создается на каждом этапе описания; он никогда не бывает структурно завершен. Смысл берет свое начало в языке и архиве; он одновременно ограничен и открыт» (там же, с. 133). Другой автор так видит процесс производства открытого смысла: «Один смысл развертывается в дру-тм, в других; или же он запутывается в самом себе и не может ос-нободиться от себя. Он дрейфует. Он теряется в самом себе или умножается. Что касается времени, то здесь речь идет о мгновениях. Смысл нельзя приклеить. Он нестабилен, все время блуждает. Смысл не имеет длительности. Долго существует лишь его "каркас", фиксируемый и увековечиваемый при своей институционализации. Сам же смысл блуждает по разным местам... Конкретная ситуация означивания, в которой взаимодействуют смысл и его удвоение: не-разли-чение, не-значимость, не-дисциплинированность, не-постоянство. При таком подходе смысл в значительной мере не-контролируем» (Пульчинеллы Орланди, 1999, с. 215-216). Постоянства смысла возможно достичь на основе функционирования парафразы и метафоры; таким путем «смысл приобретает "плоть" как смысл исторический, возникающий в условиях напряженного отношения между фиксированностью и изменчивостью» (там же, с. 216-217).

Краткое доступное изложение современных представлений и теоретических взглядов автора на сущность личности, ее структуру, механизмы развития и взаимоотношения с окружающим миром.

Особое внимание уделяется внутреннему миру личности - ее ценностно-смысловой сфере - и механизмам личностной зрелости, автономии и самоопределения.

Психология свободы

«Завершая данную статью, мы оставляем ее открытой. Наша задача ограничилась постановкой проблемы и указанием основных ориентиров ее более детальной разработки. Самым важным мы считаем сдвиг перспективы рассмотрения человеческих действий, необходимость которого, несомненно, назрела. Это было замечено еще три десятилетия назад. «Ошибка - считать, что поведение должно быть зависимой переменной в психологических исследованиях. Для самого человека это независимая переменная».

Психология смысла

Современная психология мотивации

Сборник работ ученых, представляющих научную школу факультета психологии МГУ, которые посвящены современным проблемам психологии мотивации. Статьи сборника содержат теоретические обзоры, теоретико-экспериментальные и прикладные исследования, опирающиеся на новые тенденции психологии мотивации и саморегуляции, сформировавшиеся в последние два десятилетия.

Тематический апперцептивный тест

Книга представляет собой первое отечественное полное руководство по работе с одной из наиболее сложных и интересных психодиагностических методик. В ней излагается история разработки ТАТ, дается теоретическое обоснование, обзор родственных методов, подробные инструкции по работе с испытуемым, развернутая схема интерпретации, описание и анализ конкретного случая.

Тест смысложизненных ориентаций

Неудача в поиске человеком смысла своей жизни (экзистенциальная фрустрация) и вытекающее из нее ощущение утраты смысла (экзистенциальный вакуум) являются причиной особого класса душевных заболеваний - ноогенных неврозов, которые отличаются от ранее описанных видов неврозов.

Тест "СЖО" является адаптированной версией теста "Цель в жизни" (Purpose-in-Life Test, PIL) Джеймса Крамбо и Леонарда Махолика. Методика была разработана авторами на основе теории стремления к смыслу и логотерапии Виктора Франкла и преследовала цель эмпирической валидизации ряда представлений этой теории, в частности представлений об экзистенциальном вакууме и ноогенных неврозах.

Для профессиональных психологов - исследователей и практиков.